Разговор мёртвых деревьев
Ураган, налетевший с севера, когда его никто не ожидал, разбушевался над Комменжем, а потом столь же неожиданно ушёл, улетел, ускользнул в долины Пиренеев, увлекаемый роковой силой, управляющей ураганами. А когда наступило затишье, произошло событие, о котором я сейчас расскажу.
После ненастья я шёл по дороге в Сен-Мартори, с сожалением созерцая великий ущерб, причинённый растительному миру злой силой ветра. На холме полегла целая вереница ёлок; павшие деревья напоминали воинов, которых смерть застала врасплох: их причудливые позы вызывали и смех и слёзы. На обочине дороги, словно инвалид культи, выставил сломанные ветви дуб — могучее дерево жаловалось на изуродовавшую его стихию. Гибкие берёзки, окаймлявшие сад, упали, запачкав свои серебристые платьица, и подняться уже не смогли. В саду деревья тоже изрядно пострадали, но к ним, в отличие от их дикорастущих собратьев, помощь уже пришла: какой-то человек, воткнув в землю рогатку, пытался выпрямить молодое персиковое деревце.
Заметив меня, он бережно опустил ветви на подпорку и устремился ко мне; тут я узнал в нём Торнебю…
— Я искал вас, — даже не поздоровавшись, сказал мне он. — Вчера я ушёл из Сен-Беата и больше туда не вернусь.
Товарищ мой исхудал, однако запавшие глаза по-прежнему сверкали ярким благородным блеском. Я спросил, отчего он так исхудал и не явился ли причиною истощения суп, которым кормил его столяр.
— Причина в совершенном мною зле, — печально отвечал он.
— А что плохого ты мог сделать?
Устремив взор в направлении Сен-Беата, он пальцем указал на одну из горных вершин.
— Я причинил зло деревьям, живущим вон на той горе.
Признаться, из его ответа я ничего не понял и попросил Торнебю растолковать смысл его слов.
— Я и сам мало что понимаю. Это всё внутренний голос. Сначала я его не слушал, но он был прав, и всё случилось так, как он и предсказывал.
— А что он предсказывал?
— Он предупреждал, что настанет день, когда я больше не смогу убивать деревья. Но разве можно заниматься ремеслом столяра, если заранее не запасёшься досками? А доски можно получить только после того, как убьёшь дерево!
— Увы! Человек часто сталкивается с отсутствием логики у Господа, — философски заметил я.
— Но однажды ночью на меня снизошло озарение, и я понял, что ночные бдения способствуют прояснению ума. Вы, быть может, помните, что мне постелили под навесом, рядом со штабелями свежеспиленных брёвен. Поздно вечером я приходил туда, ложился на соломенный тюфяк и моментально засыпал, потому что за день ужасно уставал. А в ту ночь я не мог заснуть. Сквозь щели в крыше ярко светили звёзды, капала вода, а в весеннем воздухе разливалась истома. И тут я впервые заметил, что каждый спил бревна — это лицо, круглое и кроткое. Лиц, как и брёвен, было много, и все они укоризненно смотрели на меня своими подслеповатыми деревянными глазами; капельки влаги, поблескивавшие в струившемся сквозь щели лунном свете, слезами стекали по жёлтым щекам. Я лежал, не смея шелохнуться, и постепенно за шумом капели различил тихие голоса, доносившиеся со стороны штабеля свежеспиленных брёвен. Прислушавшись, я обнаружил, что понимаю речь брёвен.