Мы долго бродили по городу, и наконец спутников моих одолела усталость. К этому времени я уже забыл, что ещё совсем недавно хотел расстаться с ними посреди улицы, бросив на произвол судьбы. Мне было искренне жаль их, и я даже взял под руку скелетоподобного мавра с книгой. Но в какую бы дверь мы ни стучались, она либо не открывалась вовсе, либо тотчас захлопывалась прямо у нас перед носом. На одной из улиц на нас набросились люди с палками, и нам пришлось спасаться бегством. А какая-то кумушка, узнав меня, разразилась потоком яростной брани.
— Вы что, не помните, что у меня две дочери? Да я этих тварей даже на порог не пущу!
И она презрительно ткнула пальцем в сторону проституток из Памье, которые, сражённые усталостью, сидели на земле, прислонившись к стене дома.
Услышав шум, в окно высунулся муж кумушки. Он тоже узнал меня.
— Вижу, почтеннейший, вы сменили профессию. Смею сказать, прежнее ваше ремесло было куда более почтенным!
— А почему бы ему не отвести этих тварей к себе домой? — раздался голос из соседнего окна. — У него прекрасный дом возле заставы Арно-Бернар.
Мысль была здравая, тем более моя жена уехала с шевалье де Поластроном, значит, в доме никого не было.
— Идёмте, — произнёс я, обращаясь к несчастным. — Скоро вашим мучениям придёт конец.
В сумерках мы добрались до ворот Арно-Бернар, неподалёку от которых располагался мой прежний дом. К счастью для всех, привратник Тимоте, чья хижина стояла в саду, был на месте и смог нам открыть.
— Дом почти пуст, — сказал он мне. — Впрочем, кое-какая мебель найдётся.
Все помещения мгновенно заполнились, а за комнату на первом этаже с окнами на улицу между женщинами даже началась драка: все посчитали её более удобной, чем остальные, но каждая была уверена, что она одна вправе претендовать на неё.
— Мы пойдём ночевать к тебе, — сказал я Торнебю.
Когда мы уходили, я обернулся. На крыльце Тимоте зажёг фонарь. В квадрате окна на первом этаже я разглядел старого мавра с книгой: он заснул прямо на стуле. Неподалёку от него устало приплясывал игрец на гузле. Одна из женщин расчёсывала волосы, украдкой бросая любопытные взоры на улицу.
Уставшие, мы с Торнебю шли по узким улочкам в квартал Сен-Сиприен. Внезапно я заметил, как вдоль берега Гаронны в сторону Старого моста скользит жёлтый портшез; под фонарём портшез остановился, и от него отделилась тонкая чёрная тень. А потом мы с Торнебю стояли и, не в силах вымолвить ни слова, с ужасом смотрели, как тень росла, вытягивалась и, наконец, словно тонкий чёрный клинок, пересекла город пополам.