Когда поднялись на поперечную гряду из остатков совсем старых гор, Проня ахнул:
— Ну прямо родные места!
Перед ними, и правда, был чуть ли не русский рай. Далеко, до горизонта, виднелись густые сосновые рощи, а тут, почти у края котловины огромных размеров, раскинулась светлая река, да к ней притекали речки поменьше. Вдали блестело озеро, с голубой водой и везде зеленели трава и кусты.
В верстах двух от того пути, по которому они пришли к Атбасару, виднелись во множестве загоны для верблюдов, лошадей и овец. Стояли между загонами или шатры, или юрты, отовсюду поднимались дымки костров, там лаяли собаки и весело кричали люди.
— Эх! — крикнул Проня и огрел свою лошадь плёткой. — А понеслись в рай!
Караван-баши успел перехватить за узду Пронину лошадь: — Стой где стоишь!
Снизу, из зелёной котловины к ним поднимался отряд конников, сабель в сорок. Кони у них были хорошие, высокие, крепкие, никак не степные. Всадники все матёрые, равнодушные, видать, очень опытные; На всадниках персидские медные шлемы с шишаками да железные кольчуги. А на переднем — шлем позолочен, сияет: бекмырза, сотник.
Из-за спины военного предводителя в позолоченном шлеме выдвинулся на низком коне человек с быстрыми глазами. Конники, намеренно и разом вынули сабли и взяли в круг московский караван. Первым заговорил человек с быстрыми глазами.
Караван-баши отвечал ему медленно, с достоинством военного предводителя большого войска. По левую руку Караван-баши занял место Книжник, накинувший на голову чёрный монашеский клобук. Поверх рясы Книжника значительно сверкал на солнце серебряный литой православный крест.
Караван-баши достал из-за пазухи длинный и узкий кожаный кошель, поцеловал серебряную печать на шнурке и сорвал её. Достал грамоту казанского хана и протянул её дарагару бухарского эмира, тому, с быстрыми глазами.
Сборщик пошлины развернул грамоту, быстро проглядел её, небрежно закрутил, сунул себе в кожаный кошель. Крякнул:
— Запасливые!
Караван-баши вынул список товара, который вёз караван и тоже передал дарагару. Список содержал письмена на русском, уйгурском и китайском языках. Две печати, восковая — московская и серебряная — казанская, подтверждали тот список. Список тоже скрылся в сумке дарагара.
Потом тот показал рукой в сторону зелёной низины. Там, куда дарагар повелел встать московскому каравану, желтел ровный, безлесый круг, огромная поляна, почти без травы, несуразная среди зелени. На той поляне валялось множество крупных камней, вроде как от разрушенной ограды или крепости.