Иван Васильевич вдруг загорелся в споре, встал, опять заходил:
— Ладно, я в это верю. Думаю, ты, как человек мудрый, понимаешь, что перед казнью жертва не врёт.
— Не врёт.
— Тогда какого же ляда мне мои книжники врали, а? Врали, что мы, русские, служили Богам как надсмотрщики, механики и жрецы! И тот морской зверь — Му Сар Иоаннес! Бог Водной Бездны, Бог Абзу!
Схария закачался на своей скамейке. От тебе нате! Как же его, Схарии, пастыри не сообразили про книжников русского князька?
Ивану книжников Софья привезла. Из Византии. Из Второй русской империи! Которую сейчас лихорадочно стирают из книг и с карт все университеты Европы — с помощью инквизиции! И с помощью больших неучтённых денег его, Схарии, племени!
— Врут! Ой, врали тебе твои книжники, Иван! И сейчас врут! — Схария в сильном возбуждении опять забыл прибавить отчество к имени великого князя. Ведь ещё шаг — и русский князь Ивашка точно утвердится во мнении, что русские, и правда, были не последними людьми перед Великими и древними Богами. Нельзя и допустить такого!
Схария решительным шагом опять направился к дверям, обшитым толстым медным листом. Может, и правда, русские после государственного переворота наладились пьянствовать, а на той пьянке забыли оставить место, ему, начальнику сего переворота! Эх, русские свиньи!
— Врали, верю... — Иван Васильевич заметил нехороший блеск в глазах Схарии. — Бросили меня сейчас одного мои мудрецы... У меня станется к тебе последняя просьба, мудрец не моего народа. — Я хочу... тебе тайну открыть, — просипел ему в спину Иван Васильевич. — Про мои клады будет та тайна.
Схария тотчас повернул обратно, сел на свою скамейку:
— А почему мне?
— А кому тут откроешься? Тому рейтару, что тебе оставил память под глазом? Подлому предателю Шуйскому? Я же тебя проверял в разговоре и вижу, что человек ты честный, решительный и терпеливый. Перед смертью кому, как не тебе, открыться? Но с условием... с условием, Схария, что ты меня спасёшь!
— Даю слово, что спасу!
— Перекрестись, а то не поверю!
— Так у нас по вере нет крестования по телу!
— Да... точно, нет крестования, а жаль...
— А вот клятву тебе я дать могу, Иван Васильевич!
— Нет, клятвы не надо. Мать твою я не знаю, отца — тем паче. Кем ты можешь поклясться? Был бы у тебя духовник, ну, так ты бы мог дать мне клятву. В обмен на его жизнь. Как положено. Чтобы его, если ты клятву порушишь, свиньи сожрали! Есть такой духовник?
— А много ли у тебя денег, чтобы своё спасение купить, а? Может, мне и клятву приносить — себе дороже станет?
— Серебра-то много. А золота в подземном схроне — пуды пудов и всяческие пуды!