— Потом у нас не останется воска и вот этого жёлтого божественного камня, — прервал Бусыгу старый монах.
— Мы к вам вернёмся через год и опять принесём и воск, и божественный камень янтарь. А вам пока этого хватит! Учитесь катать тонкие свечи! Очень тонкие. Тогда надолго хватит! Ну, а из местных людей вы всегда спокойно, с расчётом, выберете себе учеников. Так?
— Хорошая у тебя задумка, русский человек, — ответил самый старый монах. — Ты спрашивал нас про золото. Мы скажем ответ тебе завтра, когда увидим, поможет ли людям огонь твоих свечей.
Назавтра со стороны большой равнины, что раскинулась в Китае между предгорьями Тянь-Шаня и рекой Янцзы, в город Хара-Хото пришли люди. Восемь человек. Четыре женщины, два ребёнка и двое мужчин. На мужчин страшно было смотреть — согнутые спины и огромные, раскоряченные руки, а сами маленькие, дохленькие.
Пришедшие, не обращая внимания на стадо верблюдов и сотню лошадей, пасущихся на реке у города, тихо вошли в калитку, прошли мимо чужих им людей, как мимо статуй, и приблизились к алтарному камню, на котором накануне все катали свечи.
Алтарный камень был продолговатым, очень прочным, чёрного цвета, с белёсыми и красноватыми прожилками. Проня вчера бил по нему молотком, под вздохи монахов, но не смог отбить ни кусочка.
Тихон-мерген доложил Бусыге, что пропитание монахам эти «земляные люди» доставили. Но в город не внесли. Видать, так положено. Там две овцы, китайский горох в двух корзинах, а в одной корзине — зерно, именуемое «рис». Всё на месяц жизни.
— Спасибо твоим охотникам, — так же тихо ответил Бусыга. — Я видел, они добыли пять косуль. А тебе отдельное спасибо, что ты догадался тогда у паломников купить соли. Не помрём.
Монахи вышли к своим прихожанам из передней башни, наверху которой древние строители посадили огромный колокол, правда, видать, без языка. Дела у монахов нынче складывались плохо. Они, трое, стояли по другую сторону чёрного алтаря, прятали свечи от прихожан и выслушивали их горестные просьбы.
Тихон-мерген переводил:
— Крестьянин просит, чтобы поле давало больше риса... Женщина просит, чтобы больше ей не рожать — детей кормить нечем... Монахи заволновались. Погляди-ка на ребёнка!
Бусыга внимательно посмотрел на мальчонку годиков двух, прячущего голову в юбке матери. По велению монахов он вытянул голову наружу, и Бусыга охнул: половина головы у ребёнка была затянута пузырём. И ясно было видать, что под этим пузырём катается гной.
Монахи могли помолиться и пообещать крестьянину, что рис у него на поле станет гуще, а женщине, наоборот, могли обещать, что её родительское поле ничего больше не родит. Но вот как избавить мальца от гнойного пузыря на голове?