Тут встрял Бусыга Колодин, чтобы громким Толосом хоть на три мига разбудить своего вечно сонного шурина:
— Ну и что, если Афанасий пошёл в Индию, когда мир уже изменился? Ведь не убили же его? А даже дали расторговаться!
— Афанасий Никитин, — повторил Никола Моребед, взял плётку и той плёткой огрел стол прямо рядом с мордой дремлющего Проню Смолянова. Проня сел прямо и перестал дышать, — всё делал правильно. Кроме одного. Он не учёл неписаные законы арабской торговли нонешнего времени в Индиях. А она поставлена на одном — торгует араб! Остальные — покупают!
— Так Афанасий же только покупал! — встрепенулся теперь и Проня.
— Но коня-то он продал! С коня-то он те деньги и поимел, на каковские купил драгоценные камни и разные пряности.
— Подумаешь — конь! — заспорил Проня. — Он поживёт да помрёт. Ежели бы Афанасий привёз в Индию нашу пушнину да льняные рубашки, что ткут невестам! Тогда бы — ого!
— Повторяю! — Никола Моребед для порядка ещё раз саданул плёткой по столу. — Торговать арабы запретили! Можно токмо, что покупать. И весь сказ!
* * *
Проня Смолянов оглядел обеденный стол великого князя Московского. Окромя полпива, ничего существенного на столе не стояло. Великий князь заметил прищур Прониных глаз. Мотнул головой в сторону Шуйского. Тот нешутейно полоснул Проню плёткой по спине.
— Ой! — Проня быстро сел на скамью, подальше от великого князя.
Иван московский съел миску простокваши с медовой водой, потёр чесноком горбушку ржаного хлеба, умял и её, откинулся от стола:
— Как учёба, движение есть?
— Будет, — оторвался от бараньих рёбер с кашей Никола Моребед. — Но пойдёт быстрее, ежели вот этот чурбан станет у нас магометанином.
Проня мигом соскочил с лавки, прижался к стене горницы:
— Да ни в жизнь. Хоть вешайте!
— Внешне — магометанином, — холодно проговорил Никола Моребед.
Бусыга Колодин от его голоса аж поёжился. Никола Моребед по крови был мордвин. А мордвины там, откуда вместе с ними пришли русские боевые отряды, то бишь в Вавилонии, в Шумере да в Египте, а потом и в Царьграде, они там исполняли тяготную жреческую службу — упокаивали мёртвых. Они же брали людские жертвы для Православного Бога Быка, Баала...
— Вели, чтобы московский имам ко мне к вечеру зашёл, — строго сказал Николе Иван Третий. — Я ему за будущие мусульманские уроки серебра отсыплю и дам малость красного кирпича. Он хочет придел к своей мечети пристроить, так пускай.
— А мне что прикажете? — хрипло спросил стоящий у стены Проня Смолянов.
— А ты станешь носить халат, который застегнёшь встречь солнцу, да в том халате — молитвенный коврик, — сурово пояснил Никола Моребед. — А когда будешь в Индиях, как заметишь, что тамошние мужики падают на колени на коврики, тотчас и сам падай. В ту же сторону падай, что и магометане! И бормочи ...