Казначеева с Фабром удивило, что столовая располагалась в подвальном этаже бельведера, где был уже накрыт стол человек на тридцать. Кроме домашних его сиятельства, присутствовали несколько гренадер собственного Аракчеевского полка — по одному унтер-офицеру и рядовому от каждой роты. Для них устанавливалась очерёдность, и в особые дни граф призывал их к себе «откушать», чего несчастные страшились хуже земляных работ.
За столом, помимо хозяина, собрались доктор Миллер, медик графа, и молоденький семёновский поручик, которого вошедшим представили как Михаила Шумского, флигель-адъютанта государя. А когда все расселись, вошла высокая дебелая дама, одетая изысканно, но просто. На вид ей казалось лет 35. Она сразу обращала на себя внимание цыганскими чертами лица, тёмной, оливковой кожей и чёрными огненными глазами.
— А вот мой дорогой друг и домоправительница Настасья Фёдоровна, — провозгласил граф, усаживая женщину подле себя.
Присутствующие повскакали, отвешивая ей поклоны. А те, кто был впервые, с любопытством воззрились на знаменитую госпожу Минкину, двадцать лет в обход законной жены олицетворявшую семейный очаг грозного Аракчеева. Должно быть, в первой молодости экономка и была хороша, но уже миновала тот возраст, когда юность разглаживает пороки на челе. Жёсткость и сластолюбие читались в очерке её рта. Когда супруги долго живут вместе, у них появляется общее выражение лиц. Именно такое было у графа и его домоправительницы. Свет не видел более дружной пары!
— Отведайте, гости дорогие, чем Бог послал, — провозгласила Настасья Фёдоровна, и обед начался.
Лакей в ливрее, обшитой басонами с аракчеевским гербом, пошёл вкруг стола с подносом, на котором стоял графин водки и крошечная, не более напёрстка, рюмка синего стекла. Сначала поднесли его светлости. Потом гостям по старшинству чинов и наконец гренадерам. При этом Фабр не понимал, почему бы каждому не поставить к прибору по рюмке. Уморительно было смотреть, как здоровенные гренадеры неловко брали шкалик, боясь раздавить его в грубых ладонях, как дрожащею рукою наливали в него из графина, как с пожеланием здоровья шефу полка опрокидывали себе в рот несколько капель и удивлённо посматривали друг на друга, не успев почуять вкуса.
Потом все помолились на передний угол и приступили к очень скромному обеду. Подавали щи с кислой капустой, пироги с говядиной, перловую кашу и по стакану кислейшего белого вина. Сверх того господам офицерам добавили по два вида паштета, а хозяину, экономке и молодому поручику верчёные заячьи почки. Фабр не без интереса разглядывал флигель-адъютанта. Тот был чёрен и смугл, как госпожа Минкина, но имел предобрейшую физиономию. Его манеры казались бы приятны, если бы он поминутно не норовил завладеть графином водки и опростать его весь. Граф и Настасья Фёдоровна тревожно переглядывались, несколько раз одёргивали юношу и наконец велели убрать зелье от греха подальше.