Парень надулся и заявил, что это моветон — не оставлять на столе спиртного. Но граф окоротил его:
— Нынче молодые люди требуют к себе уважения не по чину. В корпусах все вежливости да нежности. «Вы» да «вас». А в наше время, бывало, отдуют в субботу правого и виноватого и тогда уж отпустят домой. Зато и учились хорошо, и годились на всякий род службы. Не делили, кто инженер, кто сапёр, кто артиллерист. Стыдно было не уметь! А вы на что годитесь?
Последний камень был брошен в огород новичков. И те едва не поперхнулись куском. Фабр опустил глаза в тарелку. Казначеев же исподлобья сверлил глазами хлебные порции. Они были не больше, чем вчера, и каждому полагалось по одному куску. За неимением пищи обед быстро закончился. Гренадеры выстроились в две шеренги и хором провозгласили:
— Благодарим покорнейше, ваше сиятельство, за хлеб, за соль!
Аракчеев поклонился им со словами:
— Чем богаты, тем и рады. Спасибо, ребята, что не забыли меня, старика.
Тут явился опять лакей с подносом, на котором лежали какие-то бумажные свёртки, похожие на колбаски. Их роздали унтер-офицерам и рядовым. После чего те удалились, чеканя шаг.
— Я желаю, чтобы вы выехали незамедлительно, — обратился граф к Фабру и Казначееву. — Присоединяйтесь к моим гренадерам. Они довезут вас до деревни Палички за полторы версты отсюда. Там возьмёте по моему ордеру экипаж и причитающиеся вам подорожные. О багаже не беспокойтесь, он уже отправлен.
Последнее известие удивило гостей. Было исключительно неприятно, что кто-то чужой собирал их вещи. Но, кажется, граф даже не догадывался о подобных неудобствах. Догнав гренадер и сообщив им волю начальника, новички проследовали вместе с ними до подводы. Им предложили по-простому сесть в телегу, а сами солдаты двинулись пешком. Выехав из имения, гренадеры шагали до ближайшей рощицы, где остановились и стали вынимать из телеги походную форму, а обратно складывать парадную — мундиры, краги, портупеи и кивера в чехлах. Потом старые служаки, давно смекнувшие, что к чему на графских обедах, развязали узелки с хлебом. И молодое дурачье, не озаботившееся запастись хотя бы сухарями, накинулось на чёрствые горбушки, как на сдобы.
— Берите, ваши высокоблагородия, — предложил один унтер. — Небось животы сводит.
Фабр с Казначеевым с благодарностью приняли солдатский хлеб, а потом поинтересовались, чем граф оделил гренадер в дорогу. Тех тоже сжирало любопытство.
— Гляньте, гляньте, — с усмешкой бросил тот же унтер. — Право, потеха!
Молодые солдаты живо размотали «колбаски». На траву посыпались медяки. У каждого было по пяти пятаков.