— Так что? — спросил он с сухой усмешкой. — Я вам не противен?
Лиза покачала головой.
— Нет... Михаил, я смогла бы стать вашей женой.
— А перед свадьбой вы ни о чём не хотите мне сказать? — чуть высокомерно осведомился он.
— О чём? — не поняла девушка. В душе она сжалась. Неужели Бенкендорф всё разболтал своему другу? Нет, он не мог. Он желает ей только добра. — Что я должна рассказать?
— Ничего так ничего, — граф быстро отвернулся. — Простите мою настойчивость. Я ведь женюсь первый раз и тоже не знаю, о чём жених и невеста говорят перед свадьбой.
Он наплёл ещё кучу каких-то глупостей и удалился, совершенно сбив Лизу с толку. Сам же мучился мыслью о возможном опыте избранницы. Она, без сомнения, его возбуждала. И будь девушка по-настоящему искушённой, то почувствовала бы его желание. Этого не произошло. С другой стороны, его очевидным образом с кем-то сравнивали. Словно распробовали поцелуй на вкус. Было ли сравнение в пользу графа, неизвестно. И это внутренне бесило Воронцова, который действительно привык во всём брать верх.
Уезжая, Шурка какими-то эвфемизмами попытался предупредить друга, но только нагнал ещё больше туману.
— Смотри за ней в оба, — твердил Бенкендорф. — Сумеешь поставить под венец, будет тебе верна до гроба. Упустишь, пеняй на себя. Сведут со двора, как цыгане кобылу.
— Это результат твоего разговора? — болезненно усмехнулся граф.
— Да, если хочешь. А большего тебе сказать не могу. Дал слово. Но только помни: глаз да глаз.
— Так не должно быть, — вздохнул Михаил. — Приневолить её я не могу. Как решит, так и будет.
— Ну, гляди, — бросил Шурка. — Останешься при накрытых столах, да без невесты. Много тут бродит волков по овечьи кости.
Можно, было успокоиться после таких намёков? Святой бы потерял терпение. Михаил уже раскаивался, что затеял дело с женитьбой. Он не знал, с какой стороны угрожает опасность. Но догадывался о Раевском, Однако последний, по слухам, покинул Париж. Мало-помалу граф оставил тревоги на его счёт, видя все беды в колебаниях Лизы.
Между тем соперник сказал своё последнее слово, к счастью, оставшееся тайной для Воронцова. За день до свадьбы он приехал в Сент-Оноре проститься перед отправкой в Италию.
— Я не стану присутствовать на вашем венчании, сударыня, — заявил он Лизе после обеда, когда вся семья разбрелась и Александра Васильевна ушла к себе наверх соснуть часок-другой. — У меня нет сил это выдержать.
— А у меня есть силы? — воскликнула девушка. — Зачем вы вообще приезжали? Чтобы причинить мне боль? Я уже начала привыкать к графу. Находить радость в общении с ним. Потом являетесь вы и заставляете меня переживать всё снова. Умоляю, оставьте меня в покое!