Когда великому князю исполнилось четыре года, ему подарили деревянное ружьё, которым он немедленно дал Рыжему по лбу. Младший вечно канючил и раздражал его тем, что терял игрушки. А потом в их жизнь пришёл Ламздорф. И тихий, цветущий мир Павловска превратился в ад. Братьев вечно одёргивали, всё запрещали и так орали на них, что Мишка со страху надувал в штаны. Они вместе убегали подальше в парк, прятались всякий раз в другом месте — ибо их убежища раскрывали, — там заучивали вдолбёжку урок и с кружащимися от испуга головами представали перед строгим воспитателем.
Каждый сопротивлялся по-своему. Рыжий сползал под парту и сидел там часами, пока наставник не выходил из классной комнаты. А Никс грубил, дрался ногами, кусался и получал по пальцам розгами. При этом он был свято уверен, что защищает младшего.
— Я не знаю, что делать с вашим сыном, мадам, — повторял воспитатель вдовствующей императрице. — Всякое действие рождает в нём агрессивное, жестокое противодействие.
И вот борьба со Ламздорфом, долгие годы представлявшая целью жизни, закончилась. Злодей исчез. Мир распахнулся на все четыре стороны и оказался наполнен людьми разными, вовсе не злыми, с которыми Никс не знал, как обращаться. Они не орали на него, как воспитатель, но и не слушались, как брат. А ими надлежало командовать. Что не обязательно заключало в себе крик и побои. Ужас происходящего Николай Павлович осознал не сразу. А лишь когда понял, что окружающие смотрят на него как на стихийное бедствие, бич Божий. Между тем он изо всех сил старался вести себя... сообразно полученному воспитанию.
Освоиться с новым положением могла бы помочь жена. Но... у Никса, как всегда, вышло пальцем в небо. Всех достоинств своей супруги он не знал и узнавать не собирался. С него довольно главного. Того, о чём шептался весь двор. Поначалу дела шли хорошо. Очаровательная девушка. Они познакомились в Берлине. С ней царевичу нетрудно было держать себя по-рыцарски. Впервые в жизни он испытывал к кому-то, кроме Мишки, нежные, покровительственные чувства. Она приехала в Россию, безропотно приняла православие, лишь бы быть с ним. На следующий день после венчания, сияя, как новый гривенник, великий князь повёз жену кататься в открытой двуколке по Петербургу. Им все кланялись, и они улыбались и кивали встречным, бесстыдно выставляя напоказ молодость, счастье, богатство...
Принцесса забеременела почти сразу. Как-то во время литургии в Павловске ей сделалось дурно. Никс вскинул жену на руки и вынес на воздух. На том месте, где она упала, остались лепестки белого шиповника от приколотого к поясу букета. Все находили, что это очень романтично. Если учесть, что ни у первого, ни у второго брата законных детей не было, то будущий ребёнок третьего вызывал семейное благоговение. Едва ли не религиозный трепет. На четвёртом месяце у Шарлотты начали отекать ноги. Однажды на веранду, где она отдыхала, вошёл государь, чтобы пожелать невестке доброго утра. Молодая женщина дремала, и Александр поцеловал её опухшую щиколотку. У простодушной дурочки не хватило ума скрыть произошедшее. Ей всё казалось смешным! А уже к вечеру из куртуазной выходки императора придворные сплетники раздули целый скандал.