– При царе-батюшке я, Агаш. Вдругорядь все обскажу подробно, а теперича у меня дело до тебя. Ты почто на Пожаре сказывала, будто сама чудеса с посланником творила?
Женщина вздрогнула, щеки ее залились краской.
– Я? Да об чем ты? И в думках не держала, – скороговоркой ответила она.
Ее вдруг живо заинтересовал беленый бок печки, она вперила в него взгляд, а потом со словами «А посластить-то!» потянулась за сахаром. Василий, наблюдая, как дрожит ее рука, лишний раз убедился, что стрелец на базаре не лгал.
– Агафья! – нахмурился страж.
– Ну че ты пристал? – Пряча глаза, она отправила в рот кусочек сахара и глотнула обжигающей жидкости. – Ох, сладко! Сам-то точно не хошь?
Но на Василия ее отвлекающие маневры не подействовали. Он наклонился к ней через стол и прошептал:
– Слышь, баба, коли ты мне немедля все не обскажешь, я тебя к царю сволоку. А он велит тебя в Тимофеевской башне пытать, не сумлевайся!
– Да не ведаю я нич… – начала было Агафья и вдруг замерла.
Лицо ее сморщилось, словно от боли, она схватилась за живот и тяжело задышала. Царев страж утомленно закатил глаза.
– Ну, хватит притворствовать, все одно ответствовать придется. Слушай, Агафья, ежели… Эй, Агаф… Агафья, ты чего?
Глаза женщины закрылись, она стала заваливаться набок, и Василий едва успел подхватить ее.
– Чего ты?! – ошарашенно повторял он. – Да что с тобой?
Взбудораженные криками, из-за печки выглянули челядинцы и теперь стояли, в ужасе глядя на ее зеленовато-белое лицо. Веки Агафьи дрогнули и слегка приоткрылись.
– Васьк, – прошептала она, тяжело дыша, – ведь то… потрава… в сахаре-то…
– Кто?! Кто тебе его дал?!
Враз пересохшие губы скривились, силясь произнести главное.
– Так это… это… о-ох!
Голова ее откинулась назад, глаза закатились.
– Еб… – выругался Василий, подхватил Агафью на руки и побежал к саням.
Вслед ему неслись разноголосые причитания шереметевских челядинцев.
Шестерка гнедых, запряженная цугом, легко тянула по первому снегу позолоченный царский возок. Петр сидел на мягком, обитом лазоревой камкой сиденье и мучительно размышлял. Кто мог подкупить несчастную Агафью? Шереметев? Вряд ли, зачем ему это? Сомнений нет, цель этих странных действий – настроить народ против него, Петра. Но как можно отрицать очевидное? «Чудеса» были, и десятки людей тому свидетели. Теперь, когда Агафья умерла, вражинам надо придумывать что-то новое. Н-да, плохо еще работает Охранная изба, нужно поговорить с Шеиным.
За узким оконцем возка проплыли каменные стены строящейся по приказанию Петра стекольной мануфактуры. Царь усмехнулся: мог ли он подумать во Франции, что когда-то будет возводить такое? Он вдруг поймал себя на мысли, что прежняя жизнь кажется ему далекой и тусклой, словно сон. Так, может, реальность именно здесь, в Москве, а выдумка на самом деле – Париж? Но если он родился и вырос на Руси, откуда знает французский? И как объяснить, что он, ребенок, имеет разум взрослого, помнит историю на столетия вперед? А вдруг он на самом деле особенный? Божий посланец, которому даны изначально многие знания и умения?