– Потерпи, атаман. – Князь похлопал его по плечу. – Вскорости все уладится.
– Ну, хоть то любо, что помнит-таки про нас царь. А мы уж и надежу оставили.
– Ниче, главное, ко времени, – засмеялся Бородавка и поклонился Пожарскому.
Повернувшись к Яцко, Иван подмигнул:
– Бережет, видать, тебя Пречистая-то! А мы османцев-то разметали. И даже пашу ихнего схватили.
– О, и нам какой-то бей попался, я уж его в крепость отправил. Князь его самолично заполонил.
Смеясь и перешучиваясь, они направились к городу. А когда вечером того же дня к Заруцкому привели «какого-то бея», невысокого татарина в посеревшем от пыли тюрбане, атаман радостно расхохотался:
– Яцко, бес! То ж Джанибек-Гирей! Мало нам пяти тыщ захваченных турок с пашой, дык еще и сам крымский хан!
Бородавка изумленно выкатил глаза и, от восторга забыв о почтительности, ударил Пожарского по спине:
– Ну, ты даешь, братко!
Всю ночь Азов радостно гудел, а под утро казаки, уставшие от битв и захмелевшие от привезенного из Москвы вина, вповалку завалились спать.
Поздно вечером, когда Москва уже спала, в палатах боярина Мстиславского, что на Константиновской, появились Шереметев с Троекуровым. На столе горела одинокая свеча, в отблесках ее пламени лица гостей казались жуткими, как в страшной сказке.
– Почто ж вы в такую пору? – удивился хозяин. – Учинилось чего?
– Покамест нет, – усмехнулся в бороду бывший регент. – Нам с тобой, батюшка Федор Иваныч, пошептаться надобно.
Мстиславский ждал, с подозрением глядя на гостей. Неужели опять что-нибудь затеяли? И его хотят привлечь? Ну уж нет! Только вчера пришло известие от рудознатцев из владений за Большим Камнем – железо нашли, и немало. Это ж какие барыши можно получить! А эти неугомонные… Да еще ночью.
– Вы б поостереглись приходить-то, чай, всю челядь переполошили. А ну как в Охранной избе сведают.
– Нет нужды нам боле сторожиться, Федываныч, – вполголоса сказал Троекуров. – Утрась выступаем.
– Куды?
– На кудыкину гору! Царя пойдем скидывать!
Мстиславский обомлел. Ладно бы какой тайный заговор, где можно в сторонке постоять да за спинами других отсидеться. Он с надеждой посмотрел на Шереметева, словно спрашивая – не шутит ли воевода?
– Истинно Иван Федорыч сказывает, – твердо кивнул тот. – Ноне самое для сего дела доброе время. Наших людей множество на Москву прибыло, словно бы они паломники. Ведь послезавтра Ильин день.
– Да помилуй, батюшка, какое ж доброе-то? – запротестовал хозяин, истово крестясь. – Церковники от нас отложились, сами ж ведаете. Да разве ж чудо учинилось бы, не будь государь Богом посланный? Ведь оно порукой. Ну куды ж нам супротив?