– Вы шутите, пан Радзивилл, – поразился один из сидящих рядом с ним шляхтичей.
– Ничуть! Рядом с нами – сильная держава, к которой уже примкнула некоторая часть наших соотечественников. Я говорю, конечно, про Московию. И предлагаю, панове, избрать царя Петра королем Польским и Великим князем Литовским!
По залу прокатился изумленный гул, но Сапега заметил, что далеко не все шляхтичи удивлены. Они явно ожидали чего-то подобного, а может, и точно знали, что последует такое предложение.
Старый примас, в светлых, с золотом, одеждах, встал и решительно стукнул посохом о каменные плиты пола.
– Нельзя нам от порядка отклоняться, светлейшие паны! Что значит выбрать короля прямо сейчас? А выдвижение других кандидатов? А кондиции?
Александр Гонсевский, великий писарь литовский, вскочил настолько быстро, что с его головы упала шапка с меховыми отворотами и султаном из перьев.
– Я категорически против, панове! Петр станет требовать наследственного правления, что по нашим законам неприемлемо.
– И я, – поднялся королевский ротмистр Николай Потоцкий. – У царей московских в ходу деспотичный стиль управления. Он лишит нас всех вольностей, мы взбунтуемся, и станет еще хуже, чем сейчас.
– Куда уж хуже, – горько усмехнулся Сапега.
Радзивилл покачал головой.
– Панове, пожалуйста, успокойтесь. Прошу выслушать русского посла, князя Ивана Воротынского.
Боярин спустился с «посольской трибуны» и занял место в центре зала. На нем был роскошный, со златотканым узором, кафтан и высоченная горлатная шапка. Он опирался на посох, в рукояти которого поблескивали драгоценные камни.
Дождавшись, когда в зале установится тишина, Иван Михайлович откашлялся и начал:
– Не тревожьтесь, панове. Коли вы нашего царя королем выберете, все вольности останутся при вас. Великий государь Петр Федорович всемилостивейше согласился подписать Генриховы артикулы.
Царский посланник подавил тяжелый вздох. Жуткая гадость эти артикулы! Они нещадно ограничивали власть монарха и давали миллион привилегий шляхте. Не к лицу государю московскому такое подписывать! Но что делать, без них паны не примут Петра, а столь редкая возможность может больше не представиться.
По-прежнему стоявший рядом с ним Кшиштоф Радзивилл добавил:
– Не буду скрывать, панове, что конфедерация уже снеслась с царем московским. Мы предложили ему трон и оговорили следующие кондиции: сохранение шляхетских привилегий, ненаследственное правление и подчинение нашим законам, непреследование католиков, протестантов и униатов, то есть полная свобода веры. Царь Петр на них согласился и подпишет об этом pacta conventa. Co своей стороны русские выдвинули условиями совместный поход на крымских татар и изгнание из Речи Посполитой иезуитов.