Петр растерянно огляделся: кого послать на помощь? Но лагерь был пуст, вокруг, ахая и сокрушенно качая головой, столпилась лишь сотня стрельцов-охранников да кто-то из раненых выглядывал из больничного шатра.
Между тем польская кавалерия, ощетинившись пиками, с разбегу врезалась во фланг русского войска. И хотя ратники успели ее заметить, но с ходу оказать достойного сопротивления не смогли. Послышались вопли, крики раненых, и воины заметались в растерянности. Что делать – то ли на приступ идти, то ли с гусарами биться?
В этот момент откуда-то сбоку выскочил еще один конный отряд. Впереди скакал молодой смуглый здоровяк, его длинные волосы развевались на ветру. Петр помертвел: с таким количеством кавалерии точно не справиться. Но всадники, размахивая саблями, врезались не в толпу растерявшихся русских пехотинцев, а в тыл гусарам. Те попытались развернуться, чтобы принять атаку, и оказались спиной к штурмующим. И только тут царь заметил, что новоприбывшие конники скакали под знаменами с изображением православных ликов. Он почувствовал такое облегчение, что ноги чуть не подкосились. Стрельцы радостно зашумели, а Василий, словно безумный, заорал:
– Братцы, глядите, наши-и!
– Кто это, Вась? – изумился Петр. – Откель взялися?!
– Резерв, государь. Полк князя Еншина, мурзина сына.
– Кого-о?!
– Сулешева. Отец его из Орды переметнулся.
Между тем бой у стены продолжался. И те и другие рубились отчаянно. У Петра заболели глаза, настолько часто то здесь, то там сверкали солнечные блики на окровавленных клинках. Всадники Сулешева размахивали саблями, гусары – длинными кончарами[16], пехотинцы стаскивали их на землю и добивали бердышами и палицами, кто-то стрелял из пищалей, лошади метались в толпе, взвивались на дыбы…
«Смешались в кучу кони, люди», – всплыло в голове у Петра.
– Батюшка царь! – раздалось рядом.
Он повернул голову: перед ним повалился на колени толстый краснощекий бородач с перепачканным копотью лицом. Подняв голову и пытаясь отдышаться, он выпалил:
– Князь Пожарский послал… меня, государь. Ваську кличет. Ранен он, помирает!
– Как?! – в один голос воскликнули царь и страж.
– Да, батюшка, – кивнул краснощекий, – из пищали в него саданули. Я было к нему, а он – ступай, мол, Ваську мово немедля приведи.
Василий недоверчиво нахмурился и воинственно шагнул к нему.
– А ты кто такой?
– Иван я, Козлов. Голова с полка воеводы Троекурова. Еле пробился к вам. Не сумлевайся, паря, меня всамдель князь Дмитрий Михалыч послал. Вот, перстень в поруку передал. Велел тебе со стрельцами, не мешкая, к нему прорываться, он возле смоленского арсенала лежит.