– Пить не придется. Только в рот набрать, прополоскать – и можно выплевывать, – успокоил его тезка. – Вам же потом бежать и бежать, а пьяным вы бежать не сможете. Разве только до ближайшего оврага…
Добрынин усмехнулся: что верно, то верно, на заплетающихся ногах далеко не уйдешь. Хотя… кто-то может и поспорит с этим…
Загрузились. В этот раз Данила указал на переднее сиденье – нужно было, чтоб у проверяющих не возникло даже и мысли о подвохе. А поэтому – максимальная открытость. В машине должны быть видны два человека – старый и малый. Усевшись на сиденье, Добрынин тут же принял максимально расслабленную полулежачую позу, высунул в окно половину клюки, горлышко бутыли и расслабил мышцы лица, позволив физиономии разъехаться в блаженной улыбке. Челюсть съехала вниз, один глаз прикрыт, другой мутно на мир смотрит, голова мотыляется из стороны в сторону… Подзагулявший дед, да и только.
– Пойдет, – резюмировал тезка, забравшись на сиденье водителя. – Сильно много не разговаривайте. Легенда такая: везем навоз родственникам в город. А вы – мой дед – тоже решили выбраться. У вас день рождения. Ну сколько… ну пусть вам будет восемьдесят. Юбилей, серьезная дата. Хотите у родственников остаться. Это чтоб я назад один вернуться смог…
– Они знают, что у тебя есть дед?
– Они обо мне много чего знают. Там и анкета, и остальное… Заявление-то я недавно написал. Но это пока в строевой части, на рассмотрении у командования. Рядовой состав, сержанты – им все это вряд ли известно.
Добрынин молчал. Ситуация повторялась. Только два месяца назад это был Николай Иваныч, а теперь – вот этот вот пацан, тезка.
– Ты понимаешь, что после этого тебе, скорее всего, уходить придется? – спросил, наконец, он. – Вот смотри… Ну поступил ты, допустим, на службу в группировку… Но если потом вдруг выяснится, что деда у тебя нет и не было – возникнут вопросы, кого же это ты вывез в то время, когда поселок был блокирован и велись поиски особо опасного?.. Они там не идиоты, чтоб не догадаться. Спросят. И спросят по всей строгости.
– Мамка с братанами уже упаковываются, – усмехнулся Данила.
– То есть все равно…
– Все равно, – кивнул тезка. – Долг платежом красен.
Едва тронулись – сразу же пооткрывали все окна. Пока едешь – еще терпимо, вонь назад ветерком сдувает. Но стоило тормознуть – полный кузов свинячьего дерьма сразу же начинал влиять на самочувствие.
До выставленного поста от дома Родкиных было около километра. И хотя доехали они быстро, Добрынин видел по дороге как минимум четыре группы, которые обшаривали поселок дом за домом. Пожалуй, до темноты Братство с обыском управится, и то, что три четверти всех домишек стоят пустыми, только ускорит это дело.