– Что с ними делать? – спросил Фунтиков. Он стоял тут же, внимательно следя за процессом. В мечущихся лучах фонарей борода его отсвечивала инеем. – Надо воды подготовить, рационы питания… Оружие им как, планируешь дать? Без пары стволов их до конца дня в клочья порвут…
– Ничего не нужно, – остановил его Добрынин.
Олег Валентинович внимательно поглядел ему в лицо – и в глазах его постепенно проступило понимание…
– Где?
– Наверху. Стенка все еще стоит.
Фунтиков кивнул.
– Скажи ребятам, чтоб пулемет туда поставили. Вот этот самый, – ткнул Данил пальцем в КОРД, который виднелся сквозь дыру в комнатушке. – И ленту пусть подлиннее сочленят.
– Сам будешь?
– Кто же еще.
– Ну… может, оно так и правильнее. Не знаю. Тебе решать.
– Решил уже, – хмуро ответил Добрынин.
Еще двадцать минут и процесс закончился. Теперь вдоль стены стояло восемьдесят семь человек – все, что осталось. Здесь был не только боевой состав группировки, но и обслуживающий персонал, как мужики, так и женщины. И судя по ранениям, оружие в руках здесь действительно держали все.
– Вяжем их, – коротко бросил Данил и пошел вдоль шеренги, стравливая веревку из бухты. – По ногам, чтоб передвигаться могли только короткими шажками.
– Э! Ты чо? – послышалось откуда-то из середины. Добрынин поднял голову – Южаков. Отлип от стены, смотрит на него, на морде – форменное возмущение. – Ты чего делаешь, сволочь? Охерел?! Ты же свободу обещал!
Данил, игнорируя, продолжал разматывать. Добравшись до Южакова, остановился перед ним, связал петлю и опустился на колено.
– Ногу.
– Да пошел ты!..
Ухватив здоровяка за пустой подсумок на разгрузе, Добрынин мощно рванул вниз. Мужик рухнул, как подкошенный, упав на оба колена. Попытался всадить кулаком – не тут-то было. Второй рывок уложил его на лопатки. Не особо и торопясь, Добрынин взгромоздил на капитана свои полтора центнера и ухватил пятерней череп. Поднял голову – пленные, все как один, отвернувшись от стены, смотрели на него. Данил медленно обвел взглядом шеренгу, стараясь хотя бы на секунду задержать взгляд на каждом – и медленно начал сводить пальцы. Южаков вскрикнул, завозился, пытаясь сбросить глыбину – но вес был слишком велик. Добрынин продолжал давить. Захрустело. Взвизгнув как-то по-бабьи, здоровяк засучил ногами, выгибаясь в последнем, безуспешном усилии… и Данил сжал кулак. Череп лопнул, словно перезревший тугой арбуз. На пол плеснуло кровью и серой студенистой жижей, по шеренге прошел вздох – люди, не смея оторваться, во все глаза смотрели на дергающееся в агонии тело с остатками черепа, торчащим над телом, словно жуткая окровавленная корона.