Нога отзывалась хоть и медленной, но неуклонной потерей чувствительности. И именно в тех зонах, которые соприкасались с деревяшкой протеза или обхватывались ремнями. Это было вполне закономерно – и именно этого и добивался Добрынин. Теперь он не чувствовал боли – ее просто не было, как не бывает боли в здоровой ноге во время шага, когда пятка касается земли. Теперь Данил мог сколь угодно долго стоять на деревяшке, прыгать на ней всем весом, либо, опираясь, вытягивать свои два центнера на становой тяге. Отныне боль ушла полностью.
Конечно, это не могло не радовать. Постепенно, но неуклонно и неотвратимо, он восстанавливал свои физические кондиции и уже начинал штурмовать прошлые рекорды. Физическая немощь, которой он так панически боялся, была теперь позади – и только лишь с равновесием и балансом обстояло не очень. А значит – и с рукопашкой.
Центр тяжести, баланс, равновесие, чувство своего тела – все это приходит в самом раннем детстве, когда маленький человечек под присмотром и с поддержкой родителей начинает делать свои первые шаги на мягких неуклюжих ножках. Эти рефлексы входят в человека на всю жизнь, становятся естественными навыками тела. И случись беда, подобная той, что произошла с Добрыниным, большинство людей, не имея достаточной силы воли поставить себя на ноги, так до самой смерти и обречены ползать на четвереньках, ковылять на костыле или ездить в инвалидной каталке. Именно так было и у него. Рефлексы, приобретенные в самом начале жизни и учитывающие наличие обеих конечностей, работали именно с учетом их наличия. Организм моторикой тела не понимал, что ступни больше нет, и навыки, приобретенные в детстве, теперь не помогали, а только мешали вырабатывать новые. И если стоять на обеих ногах, ходить и даже бегать он научился, то лишь за счет того, что цела была вторая нога, левая, которая и взяла на себя опорную функцию. Но стоило оперевшись о деревяшку, оторвать ее от земли…
Алексей Маресьев боролся с этим посредством танца. Данил Добрынин, в котором с самого детства воспитывали лишь навыки, необходимые для выживания, танцевать не умел, не желал и вполне справедливо считал это глупым и бесполезным занятием. И танец ему заменила рукопашка.
Рукопашный бой теперь занимал большую часть тренировок. Сейчас ему не нужно было нарабатывать чувство ритма и такта, не нужно было разучивать связки и комбинации, загоняя их в память до уровня рефлексов. Все это у него уже было. Задача была теперь другой – переучить себя. И он заставлял организм заново привыкать к отсутствию конечности, приспосабливаться к изменившемуся балансу тела. Все это достигалось бессчетным количеством повторений, и Добрынин тренировал рукопашку до черной пелены перед глазами, проделывая до тысячи повторов за тренировку, меняя свои старые рефлексы на новые и доводя их до автоматизма.