Я прошла туда, куда позвали и, уселась за стол.
— Мне очень неуютно, — призналась я подруге, у которой уже несколько раз из-за меня личная жизнь была под угрозой.
— Хватит! Ну сколько уже можно? Неуютно ей!
Вика поставила передо мной чашку чая с молоком, сама приземлилась напротив.
— Ты ко мне жить, как я успела понять.
— Да.
— Почему?
— Поругалась с шефом. Устала я от всего. Не могу понять, где правда, где ложь.
— Кхэм… рассказывай лучше все и сразу, я уже запуталась в вашем «Проспекте Бразилии».
И я рассказала как на духу. Каждую деталь и мелочь, исключая конечно наши с шефом постельные утехи.
— Эта Крякина врет! — вскричала Вика. Подскочила и забегала по кухне. — Вот же черт! А мне тоже выпить нельзя! Вася думает, что я беременна.
— А ты?
— Хрен знает, сделаю тест и будет видно, — отмахнулась подруга. — Но Крякина врет!
— Этого мы знать не можем, — подернула я плечами.
— Да я жопой чую, что ей верить нельзя!
Я уткнулась в чашку. Веры Миранде у меня тоже не имелось, но я взаправду очень устала.
— Я ушла потому, что мне просто хочется отдохнуть. Не хочу, чтобы мои дети страдали.
— А в это время Крякина там хомутает твоего мужика! — воскликнула Вика.
И я не выдержала.
— Если ты считаешь, что моего мужика может захомутать какая-то Крякина, то этот мужик не мой! — выпалила я то, что уже давно формировалось в моей голове. — Он же не баран на веревочке, чтобы его уводить из стойла! И даже если вдруг… если вдруг она носит его ребенка и он захочет быть с ней, значит рядом со мной ему делать нечего!
Вика выглядела ошарашенной, потом как-то резко сдулась и опустилась на свой стул.
— А если ты носишь его детей?
— Это мы узнаем только когда они родятся.
Спорить с этим было бессмысленно, и Вика это понимала.
— Ладно, Самойлова. У тебя есть наша с Васей пустующая комната и мое дружеское плечо в придачу. Пользуйся всем! — сказала подруга, и у меня глаза стали сразу на мокром месте.
— Спасибо, — хлюпнула я носом и отпила еще чаю. — И прости, если что-то сказала не так.
— Да все так говоришь. Это же твоя жизнь и твой босс. И тебе с этим всем жить.
И вот с последним я спорить уж точно не собиралась.
Хорошо, что день свадьбы Снежкова приходился как раз на те выходные, когда я планировала предаться размышлениям — выходить ли мне на работу в понедельник. Я знала, что на торжестве будет шеф и мысленно готовилась к тому, что нас с ним ждет разговор. Если конечно, он не решит приехать к Пете и Лизочке со своей Крякиной. Надо было вообще отдать себе отчет — эти предположения посещали меня только потому, что я ревновала Богуцкого, а уж никак не от того, что верила в подобный исход.