Дверца кузова закрывается. Машина отъезжает. Родионцева наконец осеняет, что виделось ему сейчас не бог весть что: юнец, к тому же в анестезии сна едва ли испытал такую уж боль — скорее неудобство, и в конце концов (если считать плюсы и минусы) теперь он выспится не на асфальте.
Родионцев проходит пустынную улочку почти до конца.
Там он видит человека, а рядом на столбе — рябь шашечек. Стоянка.
— Д-давно ждете, ж-ждете? — спрашивает Родионцев скованными губами.
Женщина молчит.
— М-меня… В-вы. Из-звините… Так в-вышло…
— Не извиняйтесь. Я не боюсь пьяных.
И женщина рассмеялась. Она стоит на стоянке такси, высокая, светлая лицом и в светлой юбке, а темный ее жакетик мерцает какими-то переливами. В руках сумочка. Они стоят вдвоем — машин нет и будут ли, неизвестно.
Родионцев продолжает свое:
— Вы м-меня из-звините… Я н-никогда… Т-только по пятьдесят г-грамм…
Женщина засмеялась, мягким спокойным голосом она говорит: не оправдывайтесь, чудак вы, ей-богу!
— Нет. П-послушайте… М-меня л-любили, а теперь н-не любят.
— Ну и прекрасно, — говорит женщина. — Теперь вы сами по себе.
— Чт-то?
— Теперь сами по себе. Свободны.
— Д-да?
— Да.
Родиондев улыбается: свободен от свиты, это же замечательная мысль! Это же очень умно!.. Он начинает что-то восторженно бубнить, но такси, вдруг возникнув, подъезжает и увозит эту добрую, веселую женщину. Конечно, она как-то слишком быстро уехала, могла бы спросить, не по пути ли, и даже подвезти его, Родионцева, хотя бы до более освещенных улиц, тоже могла. Но нельзя требовать от одного человека слишком много. Доброта не должна быть слишком большой нагрузкой. Нет, какая же это была добрая и замечательная женщина и какие же добрые и замечательные были ее слова.
Родионцев стоять не в силах — он идет и идет заплетающимися шагами по темному переулку, но на душе у него никак не темно: в словах женщины был смысл! Запнувшись, он падает и вставать не спешит. Да, встать ему не удается, но и это не портит ему настроения. Он может себе позволить никого не бояться, и кого же или чего бояться теперь. Он приваливается спиной к какой-то стене. Свободен — пронзает его мысль еще раз, Родионцев улыбается и засыпает. На миг очнувшись, он только делает вытянутые ноги крест-накрест, чтобы было удобнее.