Антон процитировал по документу:
— «Отдыхал у себя в купе, где и был разбужен вошедшим в вагон сотрудником милиции…»; «Играл на гитаре, занимался сольфеджио, читал…»; «Явилось полной неожиданностью…»
— Он свободен?
— Сейчас? Да.
— Буду с ним говорить, — предупредил Денисов. — Конец связи.
— Салов Валера… — представился второй помощник. Мельком оглядев кабинет, помощник Ольшонка принял за должное и арку, и колонну, и ступени у входа.
На вид Салову можно было дать не меньше двадцати семи — двадцати восьми, в действительности, судя по анкетным данным объяснения, не было и двадцати четырех лет.
Зеленоватые, бутылочного цвета глаза, темно-рыжие вьющиеся волосы. Одет он был в приталенное пальто с подложенными плечами и погончиками.
— Садитесь. — Денисов с любопытством следил за ним.
— Благодарю. — Он сел, подобрав под стул ноги.
Туфли, заметил Денисов, были на высоченном каблуке, белые от пыли, которая была совершенно немыслимой в Москве при почти тридцатиградусном морозе.
«Еще одна загадка, лежащая, возможно, на периферии всего, связанного со смертью Косова…» — подумал Денисов.
— Серьезно занимаетесь гитарой? — Инспектор кивнул на лежавшие перед ним бумаги — собственноручное объяснение Салова по поводу случившегося.
— Только думаю. — Он сидел напряженно.
— Очно или по самоучителю?
— Сначала попробую по книге. Там решу.
— В вагоне, кроме вас, никто не играет?
— Нет. — В конце каждого ответа Салов словно ставил большую жирную точку.
— Учебники возите с собой?
— Да. Иванова-Крамского. Еще Тарреги.
— Мне надо поговорить с вами о том, что произошло… В какой момент вы видели Косова в последний раз?
Салов подумал.
— Перед тем как вам прийти. Он стоял в маршрутной кладовой.
— Вы входили туда?
— Нет, подходил к холодильнику. В тамбуре.
— А Косов?
— Он был у окошка. По другую сторону двери… —
Салов неполно и не особенно старательно, по-ученически, отвечал на вопросы.
— Вы разговаривали с ним?
— Он спросил: «Чего ты хотел?»
— Именно так?
— Что-то в таком роде.
— Вы подходили к окошку?
— Он сам окликнул.
— А вы?
— Я что-то сказал. Пошел к себе.
— Вас ничего не удивило в поведении Косова?
— Был он какой-то странный.
Денисов обратил внимание на пристрастие Салова к простым предложениям, да и артикуляция показалась неадекватной.
— Зачем вы приходили в тамбур?
— Что-то понадобилось в холодильнике.
— Где в это время были другие?
— Кто где… — Он не стал многословнее. — Ольшонок у телевизора, а проводница в купе. Вместе с пассажиром.
— Косов не просил открыть кладовую?
Салов щелкнул языком. Цокающий звук выдал жителя Средней Азии.