— Слышу. — Он все еще думал о Вайдисе. — Надо, чтобы кто-то помог из почтовиков! Тот, кто знает вещи!
— С тобой будет Ольшонок. И дежурный по отделению Кубасов. Он уже там!
Площадка отделения перевозки почты была временной, скученной; щитовой забор отделял ее от полотна главных путей и дежурки отдела внутренних дел.
По другую сторону вокзала уже несколько месяцев высились современные, из стекла и металла стены — только что выстроенный прирельсовый железнодорожный почтамт. Однако связисты, казалось, не спешили переезжать на новое место — здесь все было знакомым, приспособленным, выверенным.
По два почтовых работника у каждого вагона — один вверху, в кладовой, у раскрытой погрузочной двери, второй — под навесом, внизу, рядом с транспортером и почтовым контейнером, размеренно касались руками пакетов и посылочных ящиков; опускаясь из вагонов, почта размеренно перекочевывала из кладовых в контейнеры.
Морозный пар таял у неярких светильников под навесом.
Денисов, за ним Ольшонок поднялись в вагон, прошли в сортировочный зал. Здесь их уже ждали — Ниязов, охранявший место происшествия, и дежурный по отделению почты. Кубасов отдыхал, полулежа на двух винтовых табуретах и оперевшись о стол.
— Давление вроде упало, — сообщил он. — Не чувствуете?
— Нет пока.
— Это хорошо… Все вещи Косова будете изымать?
— Все. Составим протокол и передадим родственникам. — Денисов открыл дверь в малый коридор, показал начальнику вагона на шкафы. — Откройте, пожалуйста.
По-медвежьи ступая, Ольшонок подошел ближе.
— Косова вещи в среднем ящике, — сказал он.
Дверца шкафа заперта не была — Ольшонок достал
с полки продавленный чемодан, передал Денисову, потом ворохом, не разбирая, молча, вместе о вешалками снял с крючков вещи — костюм, сорочку, пальто.
— Это то, в чем он поехал бы домой, а рабочую одежду оставил бы на складе в чемодане.
Они переместились в купе для отдыха, где начальник вагона достал еще из рундука хозяйственную сумку и сетку. Из тамбура к вещам прибавились продукты: колбаса, дыни, несколько банок лосося и сайры, лежавшие в холодильнике, какие-то еще свертки.
— Здесь и от нас, — сказал Ольшонок. — На поминки.
— Все? — спросил Кубасов.
— Все. К остальному он отношения не имеет.
— А телевизор?
— И к телевизору. Мы без него покупали.
Когда Денисов заканчивал писать протокол, хлопнула дверь. В большом коридоре показался милиционер.
— Товарищ лейтенант, — обратился он к Денисову, — дежурный послал… Там приехали родственники убитого!
Из возможных вариантов — «пострадавшего», «потерпевшего», «умершего» — он воспользовался леденящим — «убитого».