Но Георгию было уже не до выбора.
"Что ж, пехота так пехота, — решил он. — Но как-никак город, опять же". Сюрпризы начались сразу. "Долина смерти", как прозвали городские острословы район, где располагалась часть, встретила молодого лейтенанта толстым слоем цементной пыли, марсианским пейзажем каменного карьера и дорогой, разбитой БТРами.
Служба в части, упрятанной на плато между сопок, густо заросших мрачновато-корявой приморской флорой, поразила рутиной и бессмысленной скукой.
Участь молодого лейтенанта известна: наряды, патруль, обеспечение и снова наряды. А в перерывах — изучение организационно-штатной структуры, написание десятков планов и конспектов. Редкие посиделки с такими же бедолагами в определенном под общежитие младшего офицерского состава одноэтажном бараке, построенном после самой войны японскими пленными, и еще более редкие выезды в город.
Автобус из их медвежьего угла ходил по четкому расписанию, однако редко, всего раз в час, и то до восьми вечера. А возвращаться из центра города по ночи пешком было сомнительным удовольствием даже для бравых морпехов.
Однако шло время, Георгий втянулся, освоился. Начал различать бойцов своего взвода в лицо и по характеру. Вот только что-то подсказывало ему: служить здесь до капитана — дело долгое, а ждать после майорскую звездочку, когда таких должностей в части всего меньше десятка, можно до самой пенсии. Куда вернее имелась крепкая возможность тихо спиваться в кампании таких же неудачников, как и он сам, попасть в черный список, затем в жернова офицерского "суда чести" и, в итоге, вылететь со службы с волчьим билетом. Без выслуги, без специальности и жилья.
Холостяцкое бытье известно, лейтенантского оклада хватало на полмесяца, дальше выручала столовка. Сдав продовольственный аттестат в канцелярию штаба, он получил гарантированную возможность угробить желудок на матросском камбузе. Повара, понимая суть приготовления калорийной пищи несколько своеобразно, прогорклого масла не жалели. Отчего все, что подавалось к столу, имело непередаваемый и довольно специфичный вкус и аромат. Что до умений и навыков, то с этим оказалось вовсе никак. Ну какого солдата можно воспитать из молодого матроса, который львиную долю своей службы либо еще не готов служить, либо уже не хочет. Фактически нормально выполняет свои обязанности боец максимум полгода. Шесть месяцев он постигает основы службы: дневалит, драит камбуз, грузит уголь и, вообще, выполняет все мыслимые виды хозяйственных работ, а последние полгода просто сачкует, получив заветный статус дедушки. Оставшийся год службы, из которого месяц забирает непременный отпуск, а еще один — нахождение в столь же неизбежном лазарете, никак не может позволить научить новобранца тому, что он должен знать и уметь. Один-два прыжка с принудительным раскрытием, учения в районе бухты Суходол, которую злые языки метко прозвали "Сопка ваша, сопка наша", где бойцы в основном бегут, изнемогая под тяжестью полной выкладки, ну и непременные политзанятия, а также отработка мероприятий по защите от оружия массового поражения. Нужно ли говорить, что воспитать полноценных "коммандос" в таких условиях просто немыслимо. Набраться десантного форсу и получить навыки в рукопашке пацаны старались, отрабатывая приемы на бойцах первогодках. Служба, казавшаяся Георгию решением его проблем, начала крепко тяготить. Он стал с интересом прислушиваться к рассказам сослуживцев о способах досрочного увольнения из рядов доблестных Вооруженных Сил на гражданку. Возможно, тем бы и кончилась для Георгия его карьера в Вооруженных Силах, если бы не начавшаяся в семьдесят девятом Афганская кампания.