— Я так и не смогла его простить.
— Еще бы, ведь речь идет о вашем брате. Вы смотрите на вещи как сестра, а не как политик. Это так ужасно для вас, что в конце концов вам стало казаться, будто виноват отец, а не нацисты.
— Спасибо, — прошептала она.
— А ваш младший брат? — Браджеш тоже понизил голос.
— Василий? Он умер в прошлом году. Странная смерть. Надо было добиться эксгумации, чтобы выяснить причину. Но сейчас не то время.
— Он был добрый?
— Василия я тоже любила. Очень.
— Какой именно странной смертью умер ваш брат?
Светлана шепнула, придвинувшись поближе к индийцу:
— У здешних стен есть уши. Знаете, мой брат был успешным генералом. После смерти отца, то есть десять лет назад, он заявил, что Сталина убило политбюро. Тогда брата сняли с должности и посадили в тюрьму. Потом Хрущев амнистировал Василия, но он попал из огня да в полымя: его отправили не домой, а в психбольницу в Казани, далеко от Москвы. А с ним и медсестру Машу, которая должна была за ним смотреть, агента КГБ. Она его соблазнила, и они поженились, хотя Василий был женат и так и не развелся. КГБ такое проделывал, если ему это было нужно.
— Правда? Кажется невероятным, что КГБ планировал такие вещи.
— А вы не знаете историю композитора Прокофьева и его жены? Нет? Но об этом как-нибудь в другой раз. К Василию не подпускали никаких врачей, о нем «заботилась» только Маша. Она давала ему алкоголь и наркотики… а может, и яд… и постепенно по заданию КГБ спровадила его на тот свет. Девятнадцатого марта шестьдесят второго года он умер при загадочных обстоятельствах. Никакой медицинской экспертизы не было, даже врачебного заключения не написали. И мы, его близкие, так и не знаем, от чего конкретно брат умер. Вокруг его смерти масса разговоров, неправдоподобных историй, а правду нам не сказали. Маша воспользовалась правом законной жены и быстро тишком похоронила его где-то в Казани, хотя он должен лежать на Новодевичьем кладбище, возле матери.
Индиец говорил тихо и сочувственно, потому, наверное, что Светланин голос задрожал, когда она вспомнила о могиле матери:
— Это настоящая трагедия. Я вам соболезную… Извините, но не могли бы вы, если можно, ответить — а была ли естественной смерть самого Сталина?
— Что ж, попробую. В январе — феврале, то есть за пару месяцев до смерти, отец велел арестовать своих ближайших помощников — начальника охраны генерала Власика и личного секретаря Поскребышева, прозванного «сталинским псом». Личный врач отца, академик Виноградов, уже сидел в тюрьме, а других врачей Сталин к себе не подпускал. Поэтому, когда первого марта пятьдесят третьего работники кунцевской дачи нашли его без сознания, вызвать врача никто не решился.