— Но я не одна такая. В нашей стране было столько несправедливости, что от нее пострадала масса людей…
— Как живется в Советском Союзе теперь, когда Сталин умер?
Светлана подумала: ясно, он не знает, кто я. Открыться ему?
Она долго рассказывала, что страна вздохнула слегка посвободнее, но свободы все еще не столько, сколько хотелось бы ей и большинству людей. Она говорила и говорила, однако ей было не по себе. Надо ли ему сказать? Как он отреагирует? — спрашивала она себя снова и снова.
Сингх поинтересовался, прекратилось ли в стране кровопролитие.
— Теперь, когда больше нет Сталина, — добавил он.
— Сталин был моим отцом.
Он не испугался. Даже не удивился. Не стал лицемерно просить прощения за бестактность, только сказал по-английски:
— Oh.
И Светлана была ему за это признательна.
Тень отца лежала на ней, преследовала повсюду. Поэтому она с благодарностью повторяла это лаконичное и многозначительное «oh».
3
За ужином они хотели сесть вместе, но руководство столовой не разрешило. Они переговаривались, сидя за разными столами, и им было все равно что многие пациенты глядят на них косо.
Но когда Браджеш провожал Светлану до ее палаты, он не выдержал и спросил:
— Вам не показалось, что люди в столовой рассматривали нас до неприличия пристально?
— Я тоже это заметила. Но только русские. Русские пациенты и обслуга.
— Что же в нас странного? — удивился индиец.
— У нас в Советском Союзе есть неписаный закон, что русские должны держаться подальше от иностранцев.
— Мы что, чумные?
— Десятилетиями нам вдалбливали в головы, что все иностранцы — шпионы. В людях это осталось. Кто общается с иностранцем, сам может оказаться шпионом, — так считает большинство русских.
Браджеш удивленно покачал головой.
Потом он позвал ее посидеть в коридоре. Когда индиец садился, из кармана его пижамы выпал исписанный лист бумаги.
— Сегодня я получил письмо от брата, — объяснил он.
Светлана увидела какие-то странные буквы.
— Это хинди?
— Да, письмо деванагари[1].
— А как зовут вашего брата?
— Суреш. Фамилия Сингх, как у меня. А у вас есть братья и сестры?
Она улыбнулась.
— Есть… вернее, были… два брата. Яков, старший, погиб во время Второй мировой войны. Попал в плен. Когда немцы поняли, кто у них в руках, то предложили отцу обменять Якова на большого немецкого военачальника, захваченного под Сталинградом.
Светлана замолчала, задумавшись.
— И ваш отец отказался.
— Откуда вы знаете?
— Это логично. Мужчина и политик, для которого главное — сила, не может показать слабость перед всем народом. «Сталин» ведь означает, что он из стали? Надо было соответствовать имени, которое он себе придумал. И, кроме того, ни один политик не должен злоупотреблять властью и делать исключение для своего сына, пока миллионы других русских остаются в плену. Хотя по-человечески это жестокое решение, тут я согласен.