Сам этим трюком пользовался.
Поднявшись на палубу я, поманив за собой дедка, двинулся к кают-компании. Шёл первым – по праву хозяина, не оборачиваясь. А куда он денется? Это же ему, ну – как он думает, надо развести меня на бабло? Вот. Так что – не сбежит.
Я уже взялся за ручку двери, собираясь откатить её в стену, как сзади послышался не то стон, не то всхлип.
Вот честно скажу – испугался. А ну как этот божий одуванчик сейчас кони двинет? У меня на борту прямо? Шум поднимется… Хм…
А Сиам доволен будет – такая реклама картинам!
Прямо вижу кричащие заголовки новостей: «Утраченные шедевры убивают зрителей!», или: «Увидеть и умереть! Полотно ван Гахена нашло новую жертву», «Кровавые полотна – новые жертвы!» и так далее – в таком же духе. Стоп. Он же картин ещё не видел?! А чего тогда?
Оборачиваюсь, ожидая увидеть дедка лежащим на палубе.
Упс…
Жив!
Стоит, привалившись спиной к переборке и хрипит, руками размахивая.
Хм. Может сердечко того? Старенький он, а я в таком виде. Вот и не выдержало.
Чёрт. Это хуже.
Заголовки в моей голове меняют тональность: «Художник-убийца довёл продавца до смерти», «Убийца скрывался под маской ветерана-коллекционера».
Подскакиваю к деду.
– Что с вами? Сердце? Что?
– Да… Скрутило, – хрипит он, хватаясь за сердце и через силу улыбаясь, путаясь показать, что всё нормально: – Моторчик старый… К потрясениям не готов…
Стоп. К каким потрясениям? Мы же до кают-компании ещё не дошли? Сохраняя на лице обеспокоенное выражение присматриваюсь.
Блин! Врёт! Врёт хрыч старый!
Играет он отменно, но вот глаза – в них нет и тени боли. Ах да дед! Развёл меня на сочувствие! И как такому теперь отказать? Обидишь, так он откинется прямо в рубке – доказывай потом, что он сам.
М-да… Но, старику – респект. Мощная школа, ничего не скажешь. Проффи.
Меж тем дедок, постепенно якобы приходя в себя, отрывает руку от сердца и показывает ей на противоположную стену. Провожаю её взглядом и натыкаюсь на свой, кхм, шедевр. Тот, что я на дверь сортира повесил.
– Я как увидел, – продолжая опираться на стену, но уже без хрипов в голосе, продолжает дед: – Так сразу понял – шедевр! Такая экспрессия! Динамика! Скажите? – Оторвавшись от своей подпорки он, всем корпусом, разворачивается ко мне: – Это Кирич? Или нет… Ммм… У Кирича нет такой экспрессии. Может Вигалсон? Ранний?
Отрицательно качаю головой. Я и имён-то таких не слышал.
– Моё, – говорю: – Пару недель назад сделал. На корпус выбрался – накатило, ну и… – Замолкаю, и скромно опустив глаза, спрашиваю, не скрывая надежды в голосе: – Вам… нравится?