– И не был он твоим никогда. Не дёргайся, – отмахивается он от меня: – Ты его украл, мы – вернули. За пользование чужим – заплатишь. Шкурой. Всё по-честному, не мельтеши.
– Да хрен я его вам отдам! – Складываю руки на груди: – На меня он записан! А будете пытать – опротестую сделку. Как реснусь, – что живым мне отсюда не выйти понимаю более чем ясно. Ещё бы и без мучений – тогда совсем хорошо. Не люблю боль.
– Вашему же нанимателю кисло будет, – продолжаю гнуть свою линию, стараясь не обращать внимание на принявшего насмешливый вид вожака: – Знаете, что с ним СМИ сделают, когда про пытки всплывёт?!
– Да ничего. – Изображает зевок он: – Ничего не будет. Корабль-то ты уже продал. Вот ему, – нож указывает на паренька: – Сам ручку приложил.
В руках парнишки появляется планшет, где я вижу подтверждённый бланк сделки.
– И продал ты его за дозу, – в руке щенка появляется шприц с чем-то мутным.
– Ну а то, что твой организм, после грибочков, не так среагировал, – горелый разводит руками: – Так сам виноват. Нефиг не пойми чем ширяться. И порезал ты себя сам – кто ж вас, наркоманов, поймёт. И глаза выдрал – всё сам, аккурат, прежде чем откинуться.
М-да…
Сволочь! И он, и я. Надо же было вот так, по-дурацки влипнуть! И, главное, когда? В шаге от богатства!
И, чёрт подери! Прав он! Врач в мед центре пинками меня прочь погонит. Обширявшийся нарк права качать вздумал! Выгонит без колебаний, едва анализы увидит – кому охота с подобными отбросами возиться.
– Во, понимаешь. Умничка. Теперь не трепыхайся, – горелый кивает подельникам и те, сноровисто подхватив меня под руки, приводят в относительно вертикальное положение.
– Комбез, – парнишка, заслышав команду старшего, быстро стянул с меня комбез и содрал майку, так что теперь я был голым по пояс.
– Ты не бойся, – подойдя почти вплотную, он провёл ножом по груди, пока ещё тупой стороной: – Больно будет – да, но, раз заслужил – терпи. Можешь покричать – у нас беруши есть, а снаружи не услышат – сам же знаешь, все ангары с хорошей шумоизоляцией делают.
Тут он прав – зачем людей на Станции громом движков напрягать? Кому приятно будет мимо проходить, когда вой турбин стоит? М-да… Там меня не услышат, хоть оборись.
– Ты охотником не был? – Отступив на шаг, горелый внимательно разглядывает мою грудь.
– Нет.
– И я нет, – его вздох совершеннейше искренен: – И шкуру я прежде не снимал. Ты это, приятель, – виноватым тоном продолжает он: – Уж не обессудь, если что не так. Книжку я посмотрел, но сам понимаешь – без практики моги и накосячить. А лишний грех мне не нужен, – рукой с зажатым в ней ножом он очерчивает перед собой Символ Веры: – Да и не маньяк я. Работу работаю. Так что – давай без обид, а?