В закутке было уютно – мягкие кожаные диванчики, овальный столик с вазой, в которой сиротливо склонял голову одинокий цветок, картина пасторального вида на стене – можно было даже сказать, что обстановка была интимной, если бы не ярко красная предупреждающая надпись посреди стола. Её текст был предсказуем – «никаких контактов» и, чуть ниже, напоминание о штрафе, весьма внушительном, ждавших особо нетерпеливых.
Последнее, я про штраф, не произвело на меня особого впечатления – ничего кроме как беседы я и не ждал.
Усевшаяся напротив меня особа не спешила откидывать свой капюшон и, признаюсь вам, такая скрытность меня заинтриговала. Казалось бы – чего таить? Хотела встретиться – так вот он я, напротив сижу. Или она настолько…эээ… Имеет настолько оригинальный вид, что не рискует преждевременно пугать? Да ну, быть такого не может – современная хирургия достигла таких высот, что из любой уродины супер куколку сделает. Вот я недавно, в новостях, сам видел – мужик на развод подал – дети ни на него, ни на жену непохожи. Скандал, расследование и оп-па – девчонка кучу операций сделала, чтобы красивой стать – но гены не обманешь, дети в неё пошли. Скажем так – не красавцы. Чем там всё закончилось – не знаю, вникать в продолжение истории не стал. Может и здесь так? Только без операций – спонсора ищет?
Или, наоборот – слишком известная личность. По местным меркам. Ну там ведущая какая, или певичка? Развлечься пришла – не одного же меня сюда реклама привлекла?
– Вам заказать что-либо? – Пытаюсь вывести её на диалог, нарушаю молчание, но скрытая капюшоном головка лишь отрицательно дёргается, сохраняя молчание. Чёрт. Жаль. Услышал бы голос – можно было б хоть примерно оценить достоинства сидящей напротив особы. У меня по этому поводу своя теория имеется, но о ней как ни будь в другой раз.
И что? Вот так молча сидеть будем? Рук, кстати, тоже не видно – она их под столом держит. А жаль, по рукам тоже определить красоту собеседницы.
– Ну… – Пожимаю плечами: – Как хотите.
Она продолжает молчать и это начинает напрягать – мне уже плевать на запрет – хочется сдёрнуть с головы особы капюшон, положив этим конец затянувшейся таинственности.
– Так и будите в молчанку играть? Тогда простите, но… – довести своё возмущение до нужного градуса не успеваю – она резко дёргает головой, сбрасывая скрывавший её покров, и я вжимаюсь в спинку диванчика – передо мной сидит горелый.
Чёрт! Он что – довести дело до конца пришёл?! А у меня даже вилки нет!
– Прошу меня простить, господин, – он вытягивает из-за уха ту самую, якобы случайно выбившуюся прядь: – Но мне надо было поговорить с вами, а иного способа я не придумал. Уверен, что если бы вы увидели меня подле своего корабля, то реакция была бы, – он запинается: – Не такой, и разговора бы не получилось.