Но Шушка не спал. Едва отец вышел из комнаты, он сел на постели и, не слушая, что говорила ему няня, спросил:
– Они его увели?
Старушка молча и грустно кивнула головой.
– Куда?
– На цареву службу. Служить ему теперь, что медному котелку. Пропадет парень ни за грош, ни да денежку.
– Долго служить будет?
– И-и, голубчик! Я его не дождусь, а у тебя уж, бог даст, к тому времени свои детки будут…
– Но он не, хочет служить, почему его отдали?
– Молчи, молчи, своеобышный, сладу с тобой, нету! Придут, папенька, увидят, что не спишь, будет мне тогда на орехи.
– А почему дядя Алексея на волю не отпускает?
– Да уймись ты! Или не знаешь, все мы в бариновой воле: хочет продаст, хочет помилует. Так бог повелел. Наш барин хоть и дикой, да не зверь, не жалуемся. Всех мужиков на волю отпустить, кто господ кормить будет? Господа, они к работе не приучены.
– Почему так?
– «Почему, почему»! Много будешь знать, скоро состаришься, – проворчала старуха. – Положено так, и все тут! Не, нашего с тобой ума дело. А что Петра в солдаты барин отдал, как же иначе? Ты вот, батюшка, военным стать хочешь. А если мужик в солдаты не пойдет, кем командовать станешь?
Шушка плохо слушал старую няньку. Сегодня ему открылось что-то новое, что осмыслить и понять сразу было невозможно.
– Таня где?
– Маменька Луиза Ивановна увели ее к себе.
– Позови.
– Папенька разрешат, тогда позову.
– Позови, а то кричать буду!
Шушка уже откинулся на подушку и широко открыл рот, но Вера Артамоновна в испуге послушно встала.
– Дайте срок, – проворчала она. – Вырастете, такой же барин будете, как все… – и, шаркая туфлями, вышла из детской.
Шушка лежал, глядя в дощатый некрашеный потолок. До сих пор все было просто и ясно. Отец и Лев Алексеевич любили, и, баловали его. Кало носил на руках и мастерил для него игрушки. Мать хотя и запрещала шуметь и ломать игрушки, но ласкала и рассказывала смешные немецкие, сказки. Вера Артамоновна одевала и мыла в корыте. Мадам Прево водила гулять. Дворовые убирали дом, готовили еду, чистили и запрягали лошадей, стирали белье, подметали двор. Так было с тех пор, как Шушка помнил себя. Так было – он это твердо знал – задолго до его рождения. А почему так сложилось, над этим он никогда не задумывался. «Такой же барин будете, как все…» – звучали в ушах нянькины слова. «Как все…»
Шушка лежал, беззвучно шевеля губами. Его большие серые глаза были широко открыты, слезы высохли, волосы спутались и растрепались. Нет, таким, как все, он не будет!
Петры и Алексеи, Олены и Марьи всё делают в доме и никогда не жалуются на свою судьбу. А если у них и бывает тяжко на душе, Иван Алексеевич не преминет заметить, что с недовольной физиономией барину на глаза не след, попадаться, своих, мол, бед хватает. Но ведь они тоже хотят жить и радоваться весеннему солнцу. Они хотят иметь теплый дом, вкусную еду и красивую одежду. Почему же у них всего этого нет? Почему Лев Алексеевич может не отпустить на волю Алексея, а Иван Алексеевич отдает в солдаты Петра? Почему люди покорно сносят это? А няня вот говорит, что так и должно быть. Как помочь им?