– Я тоже люблю это место, – тихо сказал он. – Я даже знаю его на память.
И он прочел:
– «В один вечер, – ты помнишь, Рафаил, души наши соприкоснулись в первый раз. Все твои высокие качества, все твои совершенства сделались моими…»
Они молчали, глядя друг на друга с изумлением и даже испугом. Саша отложил книгу и задал Нику какой-то вопрос. Тот ответил, теперь уже охотно, но эти мелкие предметы разговора служили лишь предлогом для беседы. Их интересовало другое, и это другое были они сами.
– Даже если мне придется, как Шиллеру, бежать из дома и бороться с нуждой, я все равно стану поэтом! – неожиданно твердо сказал Ник, не глядя на Сашу, и яркая краска залила его нежное лицо.
– Вы пишите стихи?
– Да. О скуке окружающей жизни, – и покраснел еще больше.
– Если бы я умел писать стихи! – горячо воскликнул Саша и заговорил о том, как тяготит его одиночество. Первый раз в жизни говорил он так откровенно, так страстно, и сердце его замирало от счастья и страха.
– А вы не пробовали писать дневник? – выслушав его, спросил Ник и улыбнулся застенчиво, совсем по-детски.
– Пробовал, но перо такой холодильник, сквозь который редко проходит истинное горячее чувство не замерзнувши… – грустно ответил Саша. Взглянув на Ника, он встретил такой сочувствующий взгляд, что невольно протянул ему руку. Они не смели взглянуть друг другу в глаза, словно боялись самих себя, боялись непонятного и необычного своего волнения.
Мальчики стояли у окна, глядя, как гаснет день, и снег становится сиреневым и жестким, а небо – прозрачным и легким. Изредка они перебрасывались словами, пытаясь заговорить о предметах самых безразличных, но не слышали своих слов, охваченные блаженной усталостью. Им не нужно было говорить или пожимать друг другу руки, им даже не нужно было глядеть друг на друга, – ведь они рядом, и это – самое главное.
И вдруг Саша, как бы без всякой связи со всем предыдущим, спросил Ника горячим шепотом:
– Как вы думаете, их казнят?
– Не знаю, – очень серьезно ответил Ник, глядя на Сашу снизу вверх доверчиво и открыто. – Я знаю одно – это истинные приверженцы отечества…
…Поздно вечером Саша проводил Ника до дверей, и при свете колеблющейся свечи они робко улыбнулись друг другу и взволнованно пробормотали: «До свиданья».
Вернувшись в свою комнату, Саша вдруг почувствовал облегчение, так устал он от того напряжения, в котором находился весь этот длинный, сладостный, необыкновенный день.
Долго ходил он из угла в угол, ложился, глядел в потолок, потом опять вставал, подходил к окну, смотрел, как серебрился в лунном свете ветвистый тополь и высоко над домами горели звезды.