Саша не сводил глаз с Тани. Они обменивались замечаниями по поводу вновь прибывших, смеялись, чувствуя себя совсем взрослыми. Наклонив голову, Саша смотрел на Таню чуть сбоку, потом пригибался, что-то говорил в самое ухо, пушистые волосы касались его щеки, и ему становилось еще веселее. Маленькая Танина рука лежала на перилах ложи, и Саша удивился, как это он раньше не замечал, что у нее такая маленькая и гибкая ручка?
Легко, одним плечом вперед между рядов прошел сенатор. Он небрежно и галантно раскланивался направо и налево. Нашел глазами ложу Яковлевых и сделал рукой какие-то знаки. Усаживаясь, он указал Саше на кресло рядом с собой.
Как ни хорошо было Саше в ложе возле Тани, но тщеславное желание появиться в партере, где сидят взрослые мужчины, пересилило все. Он вскочил и через минуту уже сидел подле сенатора, чинный и важный.
Заиграл оркестр, – веселая и чистая мелодия поплыла над рядами кресел, выше и выше, к ложам, ярусам, галерке…
Давали старинный французский водевиль «Первая любовь».
Эмелина и Шарль, герои водевиля, приплясывая, пели веселые куплеты, обнимались, вспоминая детство…
К неудовольствию сенатора, Саша вертелся в кресле. Он встретился взглядом с Таней, она улыбнулась ему, и эта улыбка обрадовала, но почему-то смутила и взволновала его. Саша покраснел (с чего бы?), но на сердце стало еще веселее…
«Да, мы друзья, друзья, друзья…» – лилось со сцены веселое журчание музыки, звенели голоса, звонкие, воркующие и молодые… Рукоплескания сопроводили опускающийся занавес, вот он взвился снова, букеты цветов летели на сцену, герои кланялись, посылая публике воздушные поцелуи.
Антракт.
С шумом откидывались кресла, публика спешила в коридоры, в фойе. Поднялся сенатор, ему, как всегда, было некогда.
– Агрономическое заседание, – сказал он, оправдываясь, и проводил Сашу в ложу.
Вторая пьеса, которую давали в этот вечер, всем показалась скучной. Иван Алексеевич предложил уехать домой.
– Чтобы не тесниться при разъезде, – сказал он, и все согласились.
Саша напевал глупенькие, привязчивые мотивчики. Он накинул на плечи Тане легкую бархатную шубку, слегка коснулся рукой ее локтя и вдруг снова почувствовал, как горячая краска заливает его лицо. «Что это со мной?» – удивленно подумал он и замолчал.
Во все время непродолжительной дороги он поглядывал на Таню с удивлением и опаской. А она, как нарочно, была необыкновенно мила в этот вечер. Забавно рассказывала о деревенских новостях, об отце и мачехе, о первом своем бале, на котором танцевала до упаду, о том, как ей потом досталось от бабушки.