Выйдя на Театральную площадь, Пушкин ещё издали увидел Глинку, который шёл ему навстречу.
— Я к вам.
— А я от себя.
Глинке бросилось в глаза, что Пушкин бодр и спокоен, но несколько бледнее обычного и не улыбается ему, как всегда при встрече.
Они пошли вдоль площади, и Пушкин заговорил:
— Я шёл к вам посоветоваться… Слух о моих и не моих (под моим именем) пиесах, разбежавшихся по рукам, дошёл до правительства. Вчера, когда я возвратился поздно домой, мой старый дядька объявил, что приходил в квартиру какой-то неизвестный человек и давал ему пятьдесят рублей, прося дать ему почитать моих сочинений и уверяя, что скоро принесёт их назад. Но мой верный старик не согласился, а я взял да и сжёг все мои бумаги… Теперь меня требуют к Милорадовичу! Я знаю его по публике, но не знаю, как и что будет и с чего с ним взяться? Вот я и шёл посоветоваться с вами…
Они остановились и обсудили дело. В заключение Глинка сказал:
— Идите прямо к Милорадовичу, не смущаясь и без всякого опасения. Он не поэт, но в душе и рыцарских его выходках у него много романтизма и поэзии: его не понимают! Идите и положитесь безусловно на благородство его души: он не употребит во зло вашей доверенности.
Пушкин так и сделал.
Генерал Милорадович, горбоносый серб, известный своими военными подвигами и своим самодурством, занимал роскошную квартиру на Невском проспекте в доме Колержи, напротив Малой Морской. Направляясь туда, Пушкин припоминал всё, что слышал о Милорадовиче. Галантный рыцарь и невежда, кумир солдат и фанфарон, мот и благотворитель, способный на добрые дела. Похождений Милорадовича с лихвой хватило бы на роман во вкусе Вольтера — игривый и затейливый. Про генерала рассказывали, что он прожил несколько состояний, вечно в долгах, из которых не раз выкупал его царь.
Войдя в квартиру генерал-губернатора, Пушкин сразу почувствовал, что страсть Милорадовича — неумеренная роскошь. Квартира напоминала не то мебельный магазин, не то музей. Диваны, бюро, кресла, столы и столики, два фортепьяно. На стенах редчайшие картины. Повсюду статуи, фарфор, трубки, янтарные чубуки… Беспорядок и утончённый вкус. Восток и Запад, Европа и Азия… Одна комната сплошь состояла из зеркал: и стены и потолок — всё было зеркальное. Другая на турецкий манер была убрана диванами. Посреди библиотеки помещался птичник. Спальни не было. Граф спал, где вздумается.
Милорадович принял Пушкина в кабинете, лёжа на диване и укутанный шалями. Как многие южане, он боялся холода. Они поздоровались, и беседа началась…
Когда часа через три Глинка явился к генерал-губернатору, Пушкина там уже не было. Милорадович по-прежнему лежал на диване.