У Лесовика аж дыхание перехватило, в глазах потемнело, он глотнул воздух и сунул руку в задний карман, где лежал пистолет. «Постой, когда ж это мы вели со Спасом такой разговор? — спохватился он. — Да я от одиночества начал разговаривать сам с собой…» Оглядевшись, он обнаружил, что стоит на окраине села, рядом с двадцать вторым столбом. «Не дождешься ты, Спас, от меня такого!»
Утром «джипка» Ликоманова снова остановилась перед его воротами. Лесовик вышел хмурый, пригласил гостя в дом — сесть по-человечески, потолковать. «Нет, мне недосуг, — ответил Ликоманов, — время не терпит, мне еще надо объехать весь район, восемь хозяйств — дело не шуточное!» Лесовик его разглядывал: териленовый костюм, дорогие черные полуботинки, белая рубашка и вишневого цвета галстук — можно подумать, собрался на окружную конференцию. Это тот самый Ликоманов, с которым они вместе учились в партшколе, — он потом еще окончил заочно агрономический факультет, — тот, с кем они сидели рядом на разных совещаниях… «Постарел, но живот еще не отрастил, лицо загорелое, сухое, губы тонкие и острые, нос колючий, глаза — бритва. Ай-ай-ай, — думал Лесовик, — восемь хозяйств, полуботинки, териленовый костюм…»
— Ну, что ты решил? — спросил Ликоманов, закуривая сигарету.
— Что я должен решать? Я же тебе тысячу раз говорил — село не брошу!
— Слушай, Лесовик, у нас будет ультрасовременное хозяйство, оставь ты эти местнические настроения, ради общественных интересов…
— Я-то знаю, в чем общественный интерес.
— Знаешь?
— Ни шагу отсюда! — выдохнул Лесовик.
— Брось ребячиться! Ваши каждый день приходят, просят, чтоб тебя назначили. Они к тебе привыкли. Подписи собирают…
— Пусть собирают.
— Не упрямься. К тому же есть решение окружного комитета партии.
— Эх, Ликоманов, ты все никак не можешь понять, — простонал Лесовик. — Слушай, у тебя самого что — нет корня?
Ликоманов бросил сигарету, растер ее подошвой, прищурил глаза.
— Я еще приеду, — сказал он, взглянув на часы. — Твои односельчане землю получили, дома строят, новый квартал вырисовывается. Зачем тебе здесь одному куковать?
Лесовик не ответил. «Джипка» умчалась, взметнув облако пыли. Лесовик выругался. Он несколько раз повторил ругательство, к нему присоединилось и имя Ивана Председателя, который все требовал, чтобы ему подкинули какую-нибудь идею, а потом сбежал, как все остальные. «Идеи! — обрезал его Лесовик. — Ты дай мне людей, тогда идеи сами появятся. Легко тебе было, Председатель, плести всякую чепуховину насчет нефти и золота — да если бы в нашем селе были нефть и золото, крестьяне бы не занимались отхожим промыслом, не мыкались бы на чужбине. Кто жал и сеял у нас в селе? Бабы да старики. Мужики все до единого уходили — хорошо, если вернутся к архангелову дню, а то и годы ждать приходилось».