То есть коллектив подобрался дружный и достаточно опытный. Я поначалу было опасался, что на тренировках меня эти зубры раскусят. Но Ивлев где-то через неделю развеял мои сомнения, сказав после занятий по тактике:
– Ну ничего… Можно даже сказать – нормально. Видно, что ты хоть и не воевал, но подготовка какая-никакая есть. А теория вообще – отлично. Даже не думал, что у хохлов так контрактников дрессируют. Ты ведь у них сержантом был?
Я, в глубине души радуясь столь хорошей маскировке своих способностей, ответил:
– Старшим сержантом, на должности замкомвзвода.
– Угу… угу… ну, в принципе – соответствуешь. Еще с месяцок погонять, и будешь соответствовать полностью. Чем мы, собственно, и занимаемся, – после чего, повысив голос, обращаясь уже ко всем: – Вечером отрабатываем преодоление инженерных препятствий. А сейчас – обед.
Вот так и проходило мое повторное ученичество. Все было нормально, единственно, сильно угнетал тот факт, что я никак не могу связаться с Сосновским. Нет, он, конечно, в курсе был, на что и куда я иду, но один черт – скоро два месяца как нахожусь в этом мире. И ни одной весточки послать не могу. Благо еще Настя Брусникина нашлась, а то бы мне было совсем хреново. Спросите, а при чем тут Настёна? О, еще как при чем! Просто мне от нее письмо передали. Настоящее, в конверте. А привез его Васька – тот самый, который помощник Еремина. Он приехал к Ивлеву, но прежде чем идти к командиру, вручил конверт. Правда, перед этим почему-то заставил танцевать. Традиция тут, оказывается, такая есть: получил письмо – пляши. Внутренне подивившись столь экзотическим правилам, я потоптался на месте, руками изобразил «асса» и заполучил послание.
М-да… Содержимое письма вселило в меня самые радужные надежды. Мы ведь, пока ребята куковали в Михеевке, с Настёной о многом говорили. И с каждым днем я все отчетливее ощущал, что мне эта девчонка нравится все больше и больше. Да и я отрицательных эмоций у неё не вызывал. Даже, скорее, наоборот. А уж когда мы вроде как невзначай поцеловались, у меня крышу вообще сорвало. Но дальше поцелуев дело не пошло – все-таки полный дом народа, поэтому пришлось, как двум школьникам, только изредка держаться за руки. Блин, никогда не думал, что подобное держание может быть столь волнующим! И главное, с каждым днем я все сильнее чувствовал, что эта девушка в корне отличалась от всех моих знакомых барышень. Отличалась каким-то внутренним стержнем, трезвым взглядом на жизнь и… чистотой, что ли? Я точно сформулировать не мог, но отличие это четко ощущал, поэтому и дышал через раз, касаясь ее узкой ладошки.