— Это было необходимо, Тайра. Это было нужно, чтобы удалить тебя с Армады. Любым доступным способом, не вызывающим подозрения со стороны Императора. Ты же слышала, что он приказал мне избавиться от тебя. Иного выхода не было.
Слова Палача раскалённым прутом ударили по оголённым нервам. Пребывая в шоке от случившегося насилия, некоторое время я ошибочно полагала, что своими действиями он убил росток чувства, зародившегося во мне.
Но нет, он продолжал жить, уродливый искривлённый отросток невозможной, болезненной привязанности. Несмотря ни на что, он продолжал тянуться к нему, к моему мучителю и палачу. Едва придя в себя, я начала прокручивать в голове одну и ту же крамольную мысль. Что всё дурное, что могло случиться со мной, уже произошло, что в каждом последующем всплеске его жестокости я не обнаружу ничего нового для себя. Всё это было уже пройденным этапом, знакомой ступенькой, о которую я вновь споткнулась, но пошла дальше, ожидая развязки.
Да, я сама осознавала, насколько жалко выглядели бы со стороны мои попытки оправдать его. Потому не оправдывала его даже в своих собственных глазах, видя его таким, каким он есть. Он — жестокий озлобленный изверг, иногда превращающийся в совершенно иного мужчину, но тем не менее не перестающим от этого быть собой, противоречивым и опасным, вызывающим страх и трепет. А я — просто полюбившаяся на время игрушка, с которой можно играть по своим правилам, заставляя её подчиниться и есть с руки, способной одним движением переломать хребет.
Гордость? Вся моя гордость испарилась в ту ночь, когда я по доброй воле пришла к нему, признавая своё поражение в напрасной борьбе против самой себя. Да, он победил, заразив меня собой, своей одержимостью и страстностью…
Но сейчас от слов Палача внутри меня будто полыхнуло пламенем. Мгновенная вспышка выжгла всё, что было внутри: и плохое, и хорошее. Куда ни кинь взгляд — пустые просторы чёрного безжизненного пространства. И лишь слабый ветер кружит над этой долиной, взметая в воздух пепел. Пепел на волосах, пепел на коже… И на губах тоже привкус прогорклого пепла.
Вкус боли и разочарования. Я могла бы смириться с его буйным нравом и бешеными изуверскими выходками… Едва завидев его, я знала, что буду готова простить всё, если он только попросит меня о прощении. Всё, кроме расчётливо-равнодушного предательства. Грязная ругань, похоть и насилие оказались заранее продуманными передвижениями фигур на игральной доске. Сид… Нет, просто Палач напряжённо вглядывался в моё лицо, ожидая моего ответа и надеясь… На что? Я была не в состоянии вымолвить ни слова.