Но нет… Тревожным ожиданиям не суждено было сбыться. Только не сейчас, пожалуйста… Я привела себя в порядок, переоделась и осторожно присела на краешек кровати. Она выглядела безобидной, застеленная светло-серым покрывалом без единой складки, с двумя подушками идеально круглой формы. Но перед моими глазами она представала совсем иной: измятой, залитой моей кровью, мокрой от пота и слёз.
Я попыталась согнать наваждение, но это плохо удавалось. Как ни крути, но мне предстоит спать на месте собственного позора и экзекуции. И… Только ли спать? Я поёжилась от неприятных мыслей и прилегла, боясь уснуть. Боясь того, что в комнату ворвётся Палач, потому что не было ни одной преграды, бывшей ему не по силам.
Я не чувствовал усталости. Ни капли. Несмотря на то, что организм, находящийся на пределе физических возможностей, вопил о необходимости восстановления сил, и как можно быстрее. Захлёстывала волна адреналина, ещё не успевшая схлынуть. Она заставляла кровь с бешеной скоростью нестись по венам и обостряла чувства до предела. Запахи, едва заметные шорохи, движения…
Всё отпечатывалось в моей голове. Я всё ещё был на взводе, невольно отмечая каждую деталь, будто находился в экстренном режиме. Тайра на моих руках выглядела расслабленной и прижималась к груди, даже несмотря на то, что я весь был в крови. В чужой крови, от которой перепачкается её платье, кожа и даже волосы.
Казалось, девушка весит не больше пёрышка, такая же воздушная и хрупкая. С ней следовало быть осторожным. Я едва не рассмеялся в ответ своим мыслям. Осторожность? О да, я знаю о ней очень многое.
Я умею так осторожно выслеживать противника, что он едва ли догадается о моём присутствии. Я знаю, как никто другой, насколько нужно быть осторожным, балансируя на острие тонкой грани между невыносимыми мучениями и смертью, проводя допрос. Я могу быть осторожным, передвигаясь по вражеской территории.
Но как быть осторожным с женщинами? Этого я не знал и не умел быть с ними таким. Вернее, знал, каково это, прикасаться нежно и бережно, когда-то давно. Так давно, что временами казалось, будто я всё это выдумал лишь для того, чтобы не казаться законченным ублюдком в своих же собственных глазах.
Я внёс Тайру в свои комнаты и усадил на диван в гостевой, присев напротив неё, разглядывая потрясённое лицо девушки, кажется, не верящей в то, что ей удалось покинуть тот гадюшник. Коснулся левой щеки пальцами, отмечая припухлость от удара лицом о пол.
— Они что-нибудь успели с тобой сделать?
Тайра немедленно отстранилась от моей руки, прошептав едва слышно: