Боги, что с ним? Ему приходится держать свои мысли в узде, направляя их в нужном направлении, и напоминая себе постоянно, чего именно он лишился несколько лет назад. Настроение разом испортилось, по венам забурлила кровь, будто отравленная желчью и ядом. Отлично, мрачно подумал он, так намного лучше.
— Ты умеешь читать и писать? — зло спросил он.
Она взглянула на него с некоторым изумлением: так резко изменилось его настроение. Он почувствовал, будто что-то невидимое касается его головы внутри, вызывая неприятное щекочущее ощущение.
— Прекрати это немедленно! Я запрещаю тебе копаться в моей голове! — прорычал он.
Она сразу же нацепила привычную маску безразличия на своё лицо и встала, скрестив руки на груди.
— Я этого не делала. Ты хоть что-то знаешь о той связи, благодаря которой я нахожусь в сознании? Мне нет надобности ковыряться в твоей голове или пытаться прочувствовать твои эмоции. Твоё имя будто выжжено у меня в голове, всё то, что ты чувствуешь, мгновенно отзывается эхом на мне. Однажды ты лишился возможности передавать свою жизненную силу кому-то другому, но сама способность осталась. Создание связи далось нам обоим легко только потому, что каждый из нас в той или иной мере был готов и способен выдержать это. К сожалению, ты слишком силён. Ты словно самый назойливый набат, звучащий у меня в голове. Мне приходится выстраивать защиту вокруг для того, чтобы оставить хоть немного места для себя. И у меня нет ни малейшего желания ко всему прочему лезть к тебе в голову для того, чтобы знать твои мысли.
Она отчитала его словно мальчишку. На какой-то момент он вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, которого наказывают за провинность и непослушание. Воспоминание было настолько ярким, что ему показалось, будто отец находится рядом, на расстоянии вытянутой руки. Он видел каждый предмет его одежды до мельчайших подробностей, он мог пересчитать все морщинки на его лбу… Лекс закрыл глаза и провёл рукой по лицу, прогоняя видение.
— Что с тобой? — услышал он голос Ани.
Не показывать слабость. Он просто слишком устал сегодня, схватка в хлеву его вымотала физически, а после рабыня вытянула из него немало и душевных сил.
— Ты умеешь читать и писать? — проигнорировав вопрос рабыни, повторил он свой вопрос. Лёгкая усмешка скользнула по её губам.
— Общее наречие, Нуа, Вестал… Этого достаточно?
— Вполне. Днём ты будешь помогать мне с больными, а вечером — читать те труды, что я тебе дам. Возможно, из тебя выйдет помощник лекаря, способный хотя бы на малое.
— Я не просила тебя делать из меня помощника лекаря.