— Знаешь, ты иногда меня напрягаешь! — фыркнула я гениальному директору, глядя на огромную сумку, которую держал на плечах мой мрачный спутник.
— Если я тебя напряга-а-аю, то это зна-а-ачит, что ты расслабилась, — заметил Эврард, пересматривая какие-то бумаги на столе. — Так что не расслабля-я-яйся, Цвето-о-очек… Пла-а-атье береги. Буду ругать за ка-а-аждое пятно… За кажду-у-ую ды-ы-ырку… Ты меня поняла?
— Жа-а-адность? — скривилась я, сразу разочаровываясь в подарке и дарителе.
— Это означа-а-ает «береги себя». Ну да ла-а-адно. Я уже оби-и-иделся! — послышалось напутствие перед моим путешествием.
* * *
В незнакомой деревушке, которую мы выбрали для «проклятия», было немноголюдно. Жизнь текла своим чередом, а мы с магом заняли выжидательную позицию в кустах.
— Слушай, — прошептала я, с опаской глядя на молчаливого спутника и шурша ветками. — Ты сможешь создать что-нибудь страшное? Такое, чтобы действительно было жутко! Как бы проклятие… Чтобы все поверили?
Маг тяжело вздохнул.
— Нет, ну если не можешь, то так и скажи. Мы что-нибудь обязательно придумаем, — прошептала я, стараясь не испачкать платье. — Просто нужно, чтобы проклятие выглядело правдоподобно! Иначе Эврард нам головы открутит…
Маг простонал и вздохнул так тяжко, словно только что схоронил всю свою родню.
Один взмах руки, и небо почернело так, как чернеет в голливудских фильмах перед криками «спасайся кто может!». Над деревенькой грянул гром такой силы, что я сама чуть не вжалась в землю. Небо расчертили молнии, а потом раздался страшный голос из ниоткуда, напоминающий гнев всех богов одновременно..
— С этого момента вы прокляты проклятием Тьмы…
— А зловещий смех? — прошептала я, чувствуя, как у меня самой бегут мурашки по коже от таких спецэффектов.
— Ха! Ха! Ха! — раздалось троекратное в небе. Зловещему смеху эхом вторили раскаты грома. Впечатляет!
— Ничего себе, — прошептала я, глядя на новый Проектор с уважением. — Да ты просто… Нет, ну с такими талантами, я не могу понять, что ты тут делаешь! Честно!
Мрачный маг пожал плечами, мол, засосала опасная трясина… Понятно все с ним.
— Все, теперь ждем, смотрим за паникой, а потом… вуаля! Мы спасаем мир! Так, а ты сумеешь убрать эту бабочку? А? — с азартом поинтересовалась я, отмахиваясь от назойливого зеленого огонька. — Надоела! Вечно мельтешит и мельтешит! Только осторожней! Она умеет кусаться!
— Угу, — заметил мой молчаливый спутник. Одно движение руки, и хозяйская бабочка исчезла.
— Как камень с души упал! А то перед тем, как сходить в туалет, я ее полчаса от себя отгоняю! Совсем с ума сошел! Не жизнь у меня, а «я все про тебя знаю». Согласись, это не дело! А еще эта манера разговора… Бесит, честное слово! Хотя нет, прикольно. Гад, но обаятельный, — вздыхала я, понимая, что мне срочно нужно кому-то пожаловаться. Но тут я спохватилась, вспоминая об атмосфере «стукачества», царившей в любом тоталитарном коллективе. — Ты же ему ничего не расскажешь? Это будет нашей тайной?