— Пошла во-о-он! Иначе я разозлюсь еще сильне-е-ей! — крикнул Эврард, нахмурившись. — Я кому сказа-а-ал! Я тебя сейчас убью на ме-е-есте! Считаю до тре-е-ех! Ра-а-аз! Я не шучу!
Так нечестно! За это время я даже не успею добежать до двери!
— Два-а-а! Цве-е-еточек, не выводи меня! — на меня смотрели со всей усталой суровостью, готовя в руке какой-то сгусток зеленого света. — Три-и-и!
Я бросилась, но не к двери, а к нему, обнимая его как родного в тот момент, когда с пальцев слетело заклинание и врезалось в стену, выжигая в обоях огромную дыру.
— Бессовестный Цвето-о-очек! — ругали меня на чем свет стоит, обнимая двумя руками. — Рабо-о-отай на со-о-овесть!
— А я что? Плохо работаю? — пробурчала я, чувствуя, как чужие руки обнимают меня за плечи. Мне не хотелось думать в этот момент ни о чем.
— Я сказал, что рабо-о-отай на совесть! Купишь со-о-овесть, отчитаешься! Пошла во-о-он! — кричали на меня, обнимая и не отпуская. — Бессовестный Цвето-о-очек!
— Сандал? — спросила я, вдыхая чужой запах, пока надо мной бушевала гроза.
— Санда-а-аль, которым я в тебя запущу-у-у, если еще раз так сде-е-елаешь! — тяжело вздохнул Эврард, обнимая меня за плечи. — Ла-а-адно, мне нужно рабо-о-отать! Будешь меша-а-ать, поставлю в угол!
— Ты хоть поешь, — вздохнула я, чувствуя, как меня отстраняют. — И поспи…
— Пото-о-ом! Все пото-о-ом! — ответили мне, забирая у меня из рук мои бумаги. — Потом посмотрю.
Я пошла к двери, стараясь не оглядываться. Охрана смотрела на меня, как на последнего героя, которого уже не чаяли увидеть живым. Сделав несколько шагов по коридору, я почувствовала, что мне нехорошо. Я покраснела от удушающего жара мучительного стыда за свой поступок. Как я могла? Это же неправильно! У меня есть муж… Ну или почти муж… Я бы сказала, что без пяти минут и пяти лет супруг… И тут я… бросаюсь на шею… Я ломала себе пальцы, кусала губы, стараясь не смотреть на тех, кто попадался мне на пути… Да как же так? Больше этого не повторится! Никогда! Да!
Пока я сидела в своей комнате и высчитывала, как отбелить репутацию нашего многострадального, но пока еще не такого многочисленного общества с органической неперевариваемостью к конкурентам, мое воображение рисовало идиллическую картинку. Я прямо видела чистеньких, отмытеньких, побритеньких и напомаженных принцев в белых костюмчиках, с расчесанными волосами и добрыми взглядами на одухотворенных лицах. Вежливые до по носу канделябром, учтивые, как выходцы из светского общества… Да…
— Интересно, — улыбнулась я, закусывая губу и смущаясь. Моя рука рисовала знакомые черты и модель сюртука с воротничком-стоечкой. Картинку я украсила короной, для которой придется слегка приподнять потолок, ибо не царское дело — наклоняться, а потом, тихонько хихикнув, задумалась, штрихуя одежду.