– Почему это? – чересчур резко спросил Майлз. Затем он попытался обратить все в шутку, но выглядело это еще более странно. – Ну, в смысле… я люблю поэзию.
– Серьезно? Ты любишь поэзию? – отозвалась Алисия, глядя на него пронизывающим взглядом.
– Да, мне нравятся твои стихотворения. И, э-э-э, твоей прабабушки тоже, – Майлз полностью вынул листок с сиджо из кармана. – Эта связь искусства с историей – обожаю.
– Правда? Ну, про искусство я еще поверю, а вот насчет истории не уверена, учитывая, что тебя от нее сегодня чуть не стошнило, – ее светившееся энтузиазмом лицо приобрело обеспокоенный вид. – Как ты теперь себя чувствуешь?
– А, ты об этом. Да… нормально. Просто… думаю, во всем виновата школьная еда. Прости за это.
Майлза всего нервно трясло С той секунды, как он увидел ее. Но не обращал на это внимания, точнее, пытался не обращать. Он сбежал с работы не для того, чтобы сняться в продолжении нашумевшего блокбастера «Блевани на Алисию». Он почувствовал, как заурчало в животе, и у него задрожали руки.
Алисия заметила листок, трепыхающийся в руках Майлза.
– О боже, ты пришел, чтобы прочесть стихотворение?
– Нет… я… я…
– Майлз, ты должен. Давай. Уверена, у тебя хам что-то интересное, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. Ее легкая шепелявость звучала подобно саксофону из магазина, только на нем играл более талантливый музыкант. – Я точно знаю.
Майлз сам не заметил, как кивнули пробормотал «хорошо». Выходит, согласился. Как только Дон Лири закончила, аплодисменты мигом разогнали весь туман в его голове, и он услышал, как Алисия сказала, что объявит его следующим.
– Погоди… что? Нет! – крикнул Майлз, но она уже пробиралась обратно через толпу.
Майлз сделал шаг назад. Затем еще один.
– Спасибо, Дон, – Алисия и Дон обнялись. – Аплодисменты для моей малышки! – воскликнула Алисия.
Еще один шаг назад.
– На очереди у нас новичок. Сегодня его дебют.
Еще шаг. Затем еще один.
– Так что я хочу, чтобы вы не были к нему строги. Нелегко вот так выйти сюда и поделиться своими чувствами.
Еще шаг.
– Поприветствуйте Майлза Моралеса!
Режим невидимости. Он исчез в пустоту.
– Майлз? – Алисия вытянула шею, вглядываясь в толпу.
Он был там, смотрел прямо на нее и продолжал отступать.
Путь обратно через кампус был долгим и одиноким. Всю дорогу Майлз разговаривал сам с собой.
– Нужно было просто сказать «нет», – пробормотал он. – Нет ничего такого в том, чтобы признаться, что ты немного стесняешься.
– Или ты просто мог объяснить, что написал стихотворение для нее, – добавил Майлз, подумав.
Пока он шел, некоторые ученики – опаздывавшие на открытый микрофон – резко обернулись, услышав голос из ниоткуда. Майлз совсем забыл, что он невидимка.