— Ты была близка к Убаре, — заметил я. — Уверен, тебе известно что-то о её судьбе.
— Несомненно, за неё назначена награда, — проворчала рабыня.
— И очень даже немалая, — кивнул я.
— А Вы, значит, хотели бы получить награду.
— А что, кто-то не хотел бы? — усмехнулся я.
Признаться, я не думал, что вероятность того, что одиночка смог бы доставить Талену в Ар слишком велика. Потребовались бы переговоры и поддержка города. В противном случае Убара, точнее уже пленница, могла бы переходить из рук в руки, от одного владельца к другому дюжины раз, прежде чем предстала бы перед троном Убара.
— А я могу поинтересоваться о размере награды? — осведомилась она.
— Я могу поинтересоваться о размере награды — что? — переспросил я.
— Я могу поинтересоваться о размере награды, Господин? — исправилась Альциноя.
— Нет, — отрезал я.
Тело женщины напряглось и на её несколько надменном, но изящном лице мелькнуло раздражённое выражение.
Я пришел к выводу, что она всё ещё не осознала, кем она теперь была, за исключением, разве что, некоторых практических или юридических аспектов. Это ещё не было прочувствовано ею, не дошло до каждой клеточки её тела, и не угнездилось, беспомощно и глубоко, в самых отдаленных уголках её сердца. Она ещё не думала о себе, не относилась, не сознавала и не чувствовала себя, как та, кем она теперь была, целиком и полностью. Она всё ещё думала о себе как о свободной женщине случайно оказавшейся в ошейнике, а не как о естественной, законной рабыне, которая наконец-то была соответственно и публично порабощена.
— Итак, Ты была близка к Убаре, — сказал я.
— Ближе, чем кто бы то ни было, — заявила она.
— Ты была её доверенным лицом?
— Да, — кивнула она.
— Ты была, насколько я понимаю, была её самой лучшей подругой, — заметил я.
— Я её ненавидела, — буркнула прежняя Леди Флавия.
— Однако, я не сомневаюсь, что Ты скрывала это под маской дружбы, — усмехнулся я.
— Я всё равно не знаю, где она находится, — пожала она плечами.
— А Ты сказала бы мне, если бы знала? — уточнил я.
— Я не знаю, где она находится, — повторила Альциноя.
— То есть, тебе не известна ее судьбы?
— Нет, — ответила девушка, — Господин.
Я поднял миску бульона и пригубил немного. Жидкость всё ещё была тёплой, что заставило меня почувствовать благодарность к своим тюремщикам. Я сделал пару глотков и окинул стоявшую передо мной на коленях женщину пристальным взглядом.
— Могу ли я уйти? — спросила она.
— Нет, — сообщил я ей.
Таким как она не позволено покидать присутствие свободного человека без его разрешения, явного или неявного.