— Вы не понимаете, тетя Вита. — Она покачала головой, роняя слезы. — Я такое ничтожество… Я ведь чуть не предала его. И его, и Виталика. — Губы ее задрожали, она уткнулась мокрым носом в Витии пиджак и некоторое время давилась рыданиями. — Стоило мне остаться одной, и из меня можно было вить веревки, так я перепугалась. Я даже отречься была готова, и не моя заслуга, что этого не потребовалось. Трусиха, дура, тряпка…
— Прекрати! — Вита легонько встряхнула Катю. — Никто не имеет оснований требовать, чтобы ты не знала страха и стояла до последней капли крови. Ясное дело, ты растерялась. Ты же никогда не оставалась одна, без защиты, без магии. Магия — палка о двух концах, детка. Она бывает удобна и полезна, но, если к ней привыкаешь, поди обойдись без нее. Как ты думаешь, почему я, которую и сын, и его отец без малого двадцать лет уговаривали принять посвящение и стать колдуньей, предпочитаю независимость? В любую, даже самую черную минуту жизни вся моя сила — во мне, все мои умения — со мной и моя судьба — в моих руках.
Вита помолчала, глядя на притихшую Катю.
— Запомни это, девочка. Есть такая хорошая пословица: на бога надейся, а сам не плошай. Будь всегда готова к тому, что магия может тебя покинуть, просчитывай варианты на этот случай — и тогда в следующий раз ты не окажешься такой беспомощной. Отнесись к случившемуся не как к трагедии, а как к уроку.
— Но еще немного, тетя Вита, еще чуть-чуть — и случилась бы трагедия. Она и так случилась. То, что я не успела изменить ни Виталику, ни Феде, ничего не меняет. Я все равно сделала это… вот здесь. — Катя приложила тонкую дрожащую руку к сердцу. — Я чувствую, что потеряла их.
Вита вздохнула.
— Ты потеряла лишь иллюзию. Свой идеальный образ, созданный тобой. И теперь ты думаешь, что раз ты — не идеал, значит, не имеешь права на существование. Ерунда, девочка. Как раз идеалов-то в природе не существует. Да, ты позволила страху завладеть и руководить тобой, ты совершила ошибку под его влиянием, но на ошибках учатся. Твоя потеря — всего лишь цена за этот опыт. Все имеет свою цену, и зачастую Вселенная устанавливает эту цену, не принимая наше мнение в расчет. Живи и радуйся, что не заплатила больше. Виталик все так же любит тебя, и Федор тоже.
— Если это — малая плата, — хлюпнула носом Катя, — то что же тогда большая?
Вита помолчала.
— За кольцо, что нынче носит мой сын Хешшкор, я заплатила жизнью и душой своего любимого Лешки, высосанного Флифом.
Лешка был ее первым мужчиной. Может быть, он остался бы и последним, если бы не умер. Нет — с ним случилось нечто худшее, чем смерть. Он заживо переродился в тень Флифа, сгусток абсолютной черноты, ведомый его злой неразумной волей. Этого не произошло бы, если бы он послушал ее и бежал. Но он был настоящим мужчиной и выполнял свой долг перед женщиной до конца. Именно благодаря ему она укрепилась в намерении бороться с Флифом. Именно он подсказал ей, на что способен Перстень Тюремщика.