Закончился день воспоминаний выкриком Онина:
– Господин стал маяком уверенности и силы. За Господина!
Присутствующие по новой подняли стаканы, а на нашем столе произошла смена тары.
Неинтересно. Я уставился в окно с кусками оплавленного стекла по краям. Глаза уже не выгорали от обилия света, но то и дело приходилось смаргивать цветные пятна. А площадь снаружи жила: неваляшки не останавливались, закупались продуктами и бытовыми мелочами, общались и ругались, отдыхали и работали в поте лица.
Возле лавок босоногий и худощавый шкет сноровисто шарил по карманам почтенных горожан. Пара рабочих разгружала фургон, зависший в воздухе без колес. Городовой на другой стороне площади с дурацкой улыбкой общался с миловидной барышней. У одного из закованных в металл деревьев сидел музыкант и наигрывал… на пустоте. Это ничуть не мешало мелодии – мягкие аккорды долетали до меня, теряя лишнее в фоновом шуме бесконечного шелеста крыльев бабочек, и тем успокаивали.
Десятки и сотни фигур, десятки и сотни судеб. Вроде где-то уже видел подобное? Только здесь жизнь остановила свое движение, превратившись не более чем в трехмерное кино синематографа.
– Господа. Вы с таким наслаждением рассказываете… – Рейм соблаговолил вынырнуть из пучины мыслей. Внимание сосредоточилось на нем. Временщик обвел взглядом присутствующих. Многие отвели взоры. Я приготовился. – Вам нравится война?
– Нравится? – Мимика Онина пустилась в танец, подчеркивая каждое слово, но взгляд оставался прямым. – Как «благородному» джентльмену, мне следует сказать что-то вроде «война – кошмарное проклятье, которого цивилизованные люди должны избегать любым способом!». Хотя как офицер признаюсь: подобное – брехня! Не стану говорить за других, но я влюблен в войну. Не случись ее, я бы не встретил Муню! Война – самое прекрасное, честное и свободное, что изобрело человечество…
– Серьезно? Прекрасное? Свободное? Честное? В каком же месте? – Тон Рейма пребывал ровным, словно пульс покойника.
– Рейм, не спеши. Думаю, у тебя найдется не один десяток доводов, почему война – плохо.
Временщика аж передернуло от подобной формулировки.
– Мы их осознаем, – слова Муни вписались в речь Онина так же органично, как приток впадает в основное русло. – Например, нам не нравилось, когда горстка политиков пыталась выдать свои интересы за интересы страны и жителей.
– Не нравилось, как религия пением гимнов, заглушая разум, давила на чувства: долг, патриотизм, другие глупости. – Призрак обнял девушку.
– Не нравилось, что малолеток и стариков везут на бойню.