– Это что? – спросил капитан, ткнув в колдовские знаки на земле.
– Скоростной лифт в ад, можете занимать места согласно купленным билетам, – объявил Викториан.
Круглов поежился, потом, словно взяв себя в руки, как на эшафот, шагнул в центр пентаграммы и исчез.
Неожиданно молодой боец упал на колени. Создалось впечатление, что до этого он держался лишь благодаря влиянию капитана, а теперь веревочки, которые поддерживали его, разом обрубили.
– Пожалуйста, не надо, отпустите меня, Богом прошу…
– И вот с таким материалом нам предстоит работать, – проворчал Викториан и сплюнул.
– А кто вообще придумал всю эту канитель? – поинтересовался я. – Неужели нельзя было изобрести чего попроще?
– Не наше это дело, – вздохнул Викториан. – Кто придумал, тому видней. – А потом повернулся к солдату: – Ты не гомони, ступай давай…
Тот аж подскочил, попятился, шагнул в пентаграмму и исчез.
А потом настала моя очередь.
* * *
Вот так началось настоящее безумие. Впрочем, обо всем по порядку…
Обратное путешествие заняло те же полчаса. Представляю, что пережили спасенные нами. Мне-то самому от долгого пребывания в пустоте было не по себе, а тем, кто и понятия не имеет, что происходит, и вовсе должно быть жутко.
В этот раз мы материализовались на моей кухне. Картина, представшая передо мной, когда я шагнул из колдовского круга, не внушала оптимизма. Солдатик забился в угол, трясясь всем телом. Судя по темным пятнам на штанах, путешествие для него не прошло бесследно. Валентины видно нигде не было, она уже «кокетничала» с маркграфом в большой комнате. Капитан же, вцепившись в подоконник, вжался лицом в оконное стекло.
Стоило мне появиться, как он буквально набросился на меня.
– Это Питер?
Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Потом капитан, резко дернувшись, сжал кулаки.
– Там ведь мои…
– Знаю, – равнодушно ответил я.
Метнувшись, капитан схватил меня за плечо:
– Они же считают меня погибшим.
– А ты и есть погибший, – выходя из пентаграммы, объявил Викториан. – Для всего мира ты – хладный труп.
– То есть? – повернулся к нему капитан.
– То есть для всех ты, мил человек, мертвец. Ты погиб там, в часовне на перевале. И для своих родных погиб, и для страны погиб, и для всего мира погиб. Ты – мертвец! У тебя могила есть, капитан, тебя три года назад похоронили.
– То есть? – вновь недоуменно повторил капитан.
– То и есть! – фыркнул Викториан. – Ты с нами, служивый, еще всякого насмотришься.
И тут в дверях появился Тогот.
Капитан замер, а солдат на полу вновь забился в истерике.
– Ты бы лучше за маркграфом глядел, чем народ своим видом пугать, – разозлился я.