– Выходит, я в «гостинице»?
– И ее накрыли.
– Тогда?..
– В тюремном госпитале. Повышенная охрана, полная изоляция. Судя по тому, как тебя охраняют, ты – самый важный преступник России.
– Я же говорил тебе…
– И я тебе говорил… Но сейчас не время спорить. У тебя посетитель, точнее, посетительница. Когда она уйдет, я попробую тебя отсюда вытащить.
– А что с Кругловым и маркграфом?
– Потом, все потом… – И Тогот исчез.
Кряхтя, я попытался вновь разлепить веки, и в этот раз мне это удалось.
Я и в самом деле лежал в крошечной камере без окон и дверей. Стол, стул, лампа на потолке, укрытая колпаком металлической сетки. Огромное зеркало вдоль одной из стен. Значит, за мной постоянно наблюдают. В изголовье кровати какие-то медицинские приборы, от которых тянулись провода, заканчивающиеся присосками, прикрепленными к моим вискам и груди, чуть ниже левого соска.
Попал. Надо выбираться. Хотя, что там Тогот говорил про гостей?
Я замер, прислушался, и словно в ответ на мои усилия где-то далеко-далеко с неприятным металлическим скрипом открылась дверь. Внутренне я весь напрягся.
– А может…
– Посиди, послушай. Смыться всегда успеешь. – И Тогот снова замолчал.
– Ты меня сюда специально определил?
– Не то чтобы специально, так вышло, а я решил не сопротивляться Судьбе.
Потом раздались шаги и послышались неразборчивые голоса. Говорили человека два или три, причем один из голосов был женским.
Неожиданно дверь открылась. В камеру, по-другому назвать это помещение у меня язык не поворачивается, вошел высокий человек в узких профессорских очках и белом халате. Ничего не говоря, он присел на край моей койки, измерил мне пульс.
– Пить… – прошептал я осипшим голосом.
По-прежнему не говоря ни слова, «доктор» протянул мне стакан воды и, видя, что мне самому не взять его, напоил меня. С какой радостью я пил эту теплую воду, хотя, если честно, я предпочел бы бутылочку любимого ледяного «Амстердама».
После, переведя дыхание, я попытался поймать взгляд доктора, но он упорно старался не смотреть мне в глаза.
– Где я?
Он выдержал паузу, словно давая мне понять, что не собирается отвечать на мой вопрос. Потом тяжело вздохнул и в свою очередь спросил:
– Как вы себя чувствуете? – голос у него звучал печально и проникновенно.
В этот момент мне почему-то стало жалко этого человека. Мне представилось, каково это – целый день сидеть и спрашивать у пациентов, которые пришли в поликлинику пожаловаться на свои болячки: «Как вы себя чувствуете?»
– Вы слышите меня? Как вы себя чувствуете? – вновь повторил доктор.
– Так себе… Голова болит.