– Мой господин… Мой господин… – повторяла она.
Мне от всего этого стало очень неудобно. Хотя, пожалуй, так и должно было быть, все-таки, несмотря на автоматы и электронного Оракула, тут царили нравы воинственного Средневековья.
– Похоже, ты обзавелся еще одной поклонницей, – заметил Тогот.
– Как тебе не стыдно!
Я попытался поднять Альму с колен и вырвать у нее свою руку. Но это оказалось не так-то просто.
– Иди и сделай то, что я велел! – наконец нашелся я.
Неожиданно Альма замерла.
– А что будет с моим братом, господин?
Я вспомнил мальчика, которого мне пытались подложить в постель.
– Хорошо. Прежде чем заняться уборкой, сходишь, заберешь его. Поначалу пусть помогает тебе по хозяйству, а там разберемся.
– Мой господин… Мой господин…
Благодарственное целование ручек продолжалось.
– Что еще?
– Там, среди слуг принцессы Янины, есть и другие достойные люди.
– Ага! – я окончательно высвободил руку, потом постарался состроить недовольное лицо. – Но с остальными я буду разбираться потом. А сейчас марш за работу! Иначе передумаю! – Альма вскочила и бросилась к дверям с криком:
– Великий Тзар назначил меня старшей наложницей!
– Что-то мне все это очень напоминает, – проворчал Тогот.
– А ты меньше телевизор смотри, меньше напоминать будет, – фыркнул я, подумав о том, что вот только наложниц мне сейчас и не хватало.
Однако надо было закончить все дела. Я еще раз посмотрел на дам, жавшихся в углу.
– А вам что, особое предложение требуется? Я же сказал: кыш! Власть сменилась!
Обе гетеры, проститутки, наложницы или кто они там были на самом деле, соскользнули с кровати и, потрясая своими жирными телесами, устремились к выходу. Одна из них по пути попыталась прихватить какой-то кусок ткани, видимо, для того, чтобы прикрыть свои прелести, но у меня относительно этого были совершенно другие планы:
– А ну, брось! Нагишом через весь го… – Но окончание фразы они так и не услышали, скрывшись за дверью. Тем не менее, кусок ткани остался на полу у самой двери.
– Да ты зверь какой-то!
– Нет, я должен был расцеловать их в щечки и продолжить любовные утехи своего предшественника.
– Ну, если бы ты обнаружил в койке милого мальчика или парочку малолеток, ты бы не растерялся…
– Извращенец и педофил, – и я мысленно представил себе огромный кипящий котел, в котором, распятый на кресте, варился Тогот.
– Вот я и говорю, больное воображение, – проворчал покемон. Однако пусть сам на себя пеняет. Он первым начал. – И на твоем месте я бы делом занялся, а то время-то идет.
Я тяжело вздохнул. Тогот был совершенно прав.
Запустив руку за кровать, я на стене нащупал часть кружевной лепки. Точно в том месте, о котором говорил Оракул. С полминуты я дергал его в разные стороны и наконец, нащупав нужный угол, повернул.