– Рад. И удивлен. С чего вдруг такие изменения?
– Разве вы дали мне выбор?
– Нет. Я знал, что иначе не будет. Но ожидал для начала истерики. Где твоя истерика? Или я ее пропустил?
– Не будет никаких истерик, Сергей Андреевич. Я согласна на сделку. Буду делать все, что вы захотите, если речь не зайдет о вреде здоровью или чем-то подобном. На остальное я согласна. Я очень прошу вас внести в сделку и этот пункт: никаких непоправимых последствий для меня быть не должно.
– За это не волнуйся, пункт утвержден.
– Отлично. Мне приехать к вам, или вы заедете? Стоит ли мне одеться каким-то определенным образом? Пить противозачаточные таблетки, или вы будете пользоваться презервативами?
Он несколько секунд молчал. Похоже, действительно очень удивлен. Вот только теперь в его голосе зазвенело веселье:
– Эх, не знаю, что ты задумала, но такие подачи я не пропускаю. И все-таки потянем время, не спеши. Начнем с того, что ты увольняешься. Помнишь, это одно из условий?
– Помню. Тогда прошу разрешения отработать сегодня последнюю смену, я подменилась, не хочу подводить человека. Но если вы против, то я каким-нибудь образом это улажу.
– Нет, не против. Отрабатывай, – он там явно смеялся. – Покорность ты разыгрываешь так, что я о делах думать не смогу. Ох, Юлька, такими темпами мы очень быстро прибежим. Я позвоню завтра.
– До завтра, Сергей Андреевич.
И, отключив вызов, я окончательно поняла, насколько верную стратегию выбрала. Я обескуражила его, сбила с толку, у манипулятора отняли веревочки, кукла сама дергается без пререканий. Полной податливости, да еще и так быстро, он точно не ожидал. И пусть пока мне придется проигрывать, а может, даже терпеть какие-то извращения, но уже теперь понятно – «такими темпами мы очень скоро прибежим».
С работы меня уволили без лишних слов. Администрация здесь привыкла к текучке: такие, как я, чуть ли не еженедельно сменялись такими же, как я. За два трудовых месяца я не успела привыкнуть к сопричастности к коллективу или пищевому производству, но все равно ощущала потерю. О, конечно, не изнурительных вечерних смен и копеечной зарплаты, а чувства хоть какой-то финансовой независимости. И, шагая домой, очень хорошо понимала, почему Сергей Андреевич настаивал на этом пункте: нет ничего хуже, чем полная зависимость от кого-то. На такой шаткой поверхности психика ищет другие ориентиры – вот этим самым ориентиром он и собирается стать.
Как и обещал, он позвонил в воскресенье. Сказал, чтобы выходила через час, и добавил со смехом, что форма одежды никакого значения не имеет, поскольку мне придется избавиться от нее почти сразу. Я не спорила и даже почти не дрожала, хотя и отчетливо улавливала его проверку моей новоявленной «покорности». Никаких мне больше ресторанов или свиданий, никакой потенциальной романтики. Выдержать бы самой же утвержденный план. Да хотя бы этот день пережить, я уже не столько боялась самой близости, сколько унижений и проверок, которые могут быть до или во время.