От горечи в голосе супруги у Таррэна дрогнуло сердце.
— Знала ли ты, Мать, на что обрекаешь младшего сына, когда давала ему это трудное задание? Знала ли, сколько сил он вложил, чтобы твои идеи были реализованы? Знала, как тяжело ему было разделить свой «Огонь» и потерять место в стае ради того, чтобы однажды часть этого «Огня» потекла в жилах измененных? Скажи… скажи им сейчас, твоим детям — старшим и младшим, любимым и не очень — скажи, кто стоял за тем самым первым во Вселенной изменением. Скажи, кто задумал этот проклятый ритуал для того, чтобы дать своему народу шанс выжить! Это ведь старая проблема, крылатая. Она так же стара, как ты сейчас. И так же остра, как твои клыки. Я не знаю, как долго ты решалась на этот шаг, и не знаю, какие клятвы давала себе самой. Но, мне кажется, пришла пора открыть своим детям эту постыдную тайну и найти в себе мужество признать, кто виноват. Ты слышишь меня, Мать? Слышишь свою младшую дочь? Так ответь же!
Таррэн до боли прикусил губу, слыша отголоски эмоций Белки. Невольно припомнил сон, в котором она, как сейчас, стояла напротив драконицы и молча вопрошала. Но в тот момент, когда он решил, что Гончая действительно сорвалась, каменное изваяние дрогнуло. Шевельнулось, опровергая всякие сомнения. Сперва качнулись раскинутые в защитном жесте крылья. Потом — длинный, навеки запечатанный в камне хвост. Затем дрогнули широкие ноздри, из которых тонкой струйкой взвился дымок. И наконец осыпались мелкой крошкой и тускло загорелись мертвые глаза — ровным потусторонним изумрудным светом, от которого у застывших драконов вырвался испуганный хрип, а шарахнувшиеся прочь эльфы ощутили, как покрываются холодным потом.
— Зря, — на грани слуховых ощущений прошептал прилетевший с моря ветер, и тем не менее услышали абсолютно все. — Все было зря… неправильно…
Белка издала странный стон:
— Как ты могла?!
— Время драконов уходит… — печально прошелестел ветер. — Их мало. И они вырождаются, становясь все больше похожими на людей.
— Но почему так?! Почему ты позволила?!
У мертвой драконицы опасно сверкнули глаза.
— Это был единственный путь. Стае была нужна свежая кровь. И эту кровь могли нам дать только долгоживущие. Не смертные, но близкие нам по духу.
Гончая горько усмехнулась:
— Знакомая история. Боюсь, твои младшие дети недалеко ушли от старших. Или правду говорят, что история всегда повторяется? Когда ты велела Тоаркану найти подходящих несмертных, ничто не дрогнуло в груди? Совесть потом не замучила?
— Нет… он должен был объяснить…
— А если он сам не знал? — У чернокрылого дракона из груди вырвался долгий вздох, однако его взгляд, как и взгляды всей стаи, ни на миг не отрывался от убитой Матери. — Если он не понимал, что творит? Если не подумал о последствиях? Да и как он мог, если о них не подумала даже ты?!