– Не будет, – всхлипываю я сквозь слезы, – вокруг так много вещей, которые я не понимаю, и мне ни за что не разобраться со всем этим без тебя.
На этот раз он смеется над моими словами и поднимается на ноги, золотистая прядь волос упала ему на глаза.
– Это абсурд, – весело отрицает он, и от смеха его голос становится совсем тоненьким, – ты можешь все, что сама захочешь, Калла.
– Я не могу долго прощаться с тобой, – говорю я, и он прекрасно понимает, что я полностью права, – каждое сказанное слово как будто отдирает новый пластырь с моего сердца.
– Так просто прекрати разговаривать со мной, – произносит он, не глядя мне в глаза, а пристально исследуя мою душу, – ты моя сестра, и навсегда ею останешься. Мне не нужно постоянно находиться с тобой рядом, чтобы доказать это тебе.
Я закрываю глаза.
– Я не могу.
Его рука накрывает сверху мою.
– Нет, ты можешь.
Между нами воцаряется молчание. Его ладонь такая холодная!
Она такая холодная, потому что он мертв.
– Спи спокойно, милый Финн, – шепчу я, – сладких снов.
Перед моим внутренним взором проносится его надгробный камень, стрекоза, могила.
Его рука исчезает.
Я открываю глаза.
Я осталась одна.
Я беру в руки ручку и лист бумаги и берусь за новое письмо для моего отца. Не знаю, зачем я снова делаю это, потому что все равно не получу от него ответа.
Но я пишу его, не останавливаясь, и когда оно наконец закончено, я отдаю его в руки Сабине.
– На этот раз вы ведь отправите его, правда? – спрашиваю я.
Она кивает:
– Оно отправится к своему адресату утром. А пока я сделаю тебе чай, дитя. И принесу его тебе в гостиную.
Я остаюсь наедине с собой, но вдруг ко мне приходит посетитель.
Это отец Томас.
Джонс сопровождает его в комнату, и я улыбаюсь.
– Рада видеть вас, отец. – Мои слова абсолютно искренни.
Он садится рядом со мной в лучах послеобеденного солнца. Его присутствие успокаивает меня, и я стараюсь впитать это ощущение, насколько это вообще возможно.
Он любуется видом за окном, садом, статуями, цветами и дорожками.
– Тебе здесь нравится? – бегло спрашивает он, и я качаю головой.
– Нет. Думала, что привыкну со временем, но так и не смогла.
Отец Томас улыбается.
– Да, это место немного пугает, – соглашается он, – находиться здесь все время – наслаждение не для всех. Возможно, настало время уехать отсюда, дитя.
Я отвожу взгляд.
– Я знаю. Но я понятия не имею, куда мне ехать.
Священник высоко поднимает голову, солнечные блики сияют в его глазах.
– Отправляйся домой, дитя.
Дом.
Это то место, где воспоминания пожирают меня изнутри. Где до сих пор хранятся обувь Финна, его дневники, где по-прежнему не заправлена его постель в ожидании возвращения своего хозяина, все его вещи, которыми он больше никогда не воспользуется.