Но проблема в том, что с каждым днем я все меньше и меньше понимаю, что происходит на самом деле, а что является плодом моего воображения.
Мы стоим посреди темной комнаты. Я делаю глубокий вдох и оглядываюсь по сторонам.
Старая мебель, коробки, ящики, картинные рамы – все это разбросано вокруг, повсюду, где я могу видеть. Очевидно, раньше это место было чем-то вроде склада, теперь же сюда не поднимаются даже слуги и горничные. Все поверхности покрыты толстым слоем пыли.
Дэр зажигает свет и проводит меня сквозь весь этот хаос.
Мы оказываемся в самом дальнем углу, где массивный письменный стол стоит посреди этого импровизированного заброшенного кабинета.
– Это твое? – спрашиваю я, поднимая бровь. – Мне сложно тебя здесь представить.
Он закатывает глаза и мотает головой:
– Нет, это не мое.
Пол скрипит под моими ногами, и, когда я смотрю вниз, я вижу несколько разбросанных фотографий в рамках… на них Дэр, Элеанора, мой дед, мать Дэра. Стекло на каждой из них разбито.
Кто это сделал?
– Почему ты привел меня сюда? – шепчу я, когда внезапно меня осеняет.
Здесь что-то есть, нечто огромное, что я обязательно должна узнать.
Дэр смотрит в сторону, на его лице отпечаток тревоги.
– Посмотри на эту горстку конвертов, Калла. – Он подводит меня к кипе бумаг, лежащих на столе, довольно большой и солидной, стянутой воедино резинкой.
Нетерпение отдается дрожью в кончиках моих пальцев, когда я пролистываю документы.
Я в ужасе обнаруживаю письма, адресованные мной моему отцу, которые я отправляла в течение последних нескольких недель; ни один из них не вскрыт, не промаркирован и ни разу не был отправлен по месту назначения. Мой ошеломленный взгляд падает на Дэра.
– Если ни одно из моих писем не было отправлено, как же мой отец узнает, что со мной все в порядке? – медленно спрашиваю я, пытаясь вообразить себе любую разумную причину, по которой Сабина не смогла отдать их на почту.
– Он и не узнал, – кивает Дэр, – в том-то и дело.
– Я… я не понимаю, что происходит. – Мой шепот предательски выдает мою внутреннюю дрожь, я смотрю по сторонам, окидываю взглядом комнату, пока мой взгляд наконец не падает на стул, приставленный к письменному столу.
На его спинке висит серая толстовка, тесемки на воротнике безжизненно лежат на полу.
Я уже видела эту толстовку, на том мужчине, которого не замечал никто, кроме меня.
Мое сердце камнем обрушивается куда-то в район пяток.
В моей голове все начинает вращаться с бешеной скоростью.
– Я больше не хочу здесь находиться, – признаюсь я вслух.
Мне хотелось бы оказаться дома, в безопасности, только бы подальше от этого всего.