— Смотрите, что я нашла, — она протянула ему камень, — видите? Он с дырочкой. Говорят, это приносит счастье.
Взяв камень, он с минуту разглядывал его. Камень был белый, необычной формы, напоминающей сердце, и почему-то теплый на ощупь.
— Оставьте его себе, — с серьезным видом предложила кузина. — А потом расскажете, принес он счастье или все это выдумки.
— А вы? Не хотите сами проверить? Или вы уже счастливы?
— Я? — она нахмурилась. — До этого момента мне казалось, что счастлива, а теперь…
Тут она засмеялась и вскочила на ноги:
— В конце концов, кто может точно сказать, что такое счастье? Пойдемте ужинать, нас ждут!
И они пошли к коттеджу. Поднимаясь по лестнице, он все еще сжимал камень в руке…
Так странно, но он до сих пор хранит его, хотя всю жизнь довольно часто терял всякие безделушки и мелочи, начиная от брелоков и заканчивая ключами от квартиры и от машин. И теперь, спустя много лет, холодными зимними вечерами он смотрит на этот камень, который должен был принести ему счастье. Он вертит его в руке — белый, похожий на сердце, по-прежнему удивительно теплый — и чувствует, как все внутри привычно и медленно заполняется болью, той самой мучительной болью, которая, переполнив, всегда выплескивается наружу. И тогда он кричит, пытаясь заглушить эту самую боль, раздирающую его на куски, кричит громко, срывая голос.
Наверное, это не по-мужски.
Утром его разбудил солнечный луч, скользнувший из окна прямо на лицо. Проснувшись окончательно, он вдруг понял, что улыбается. В прекрасном настроении, насвистывая, он стал спускаться вниз, еще на лестнице слыша веселый голосок кузины, рассказывавшей что-то отцу и Бланш.
— Доброе утро! — сказал он, входя в столовую.
— Привет, лежебока! — весело ответил отец. Кузина и Бланш улыбнулись. — Как спалось?
— Замечательно, — он сел за стол, налил себе кофе и посмотрел на кузину. — А вам?
— О, я как в раю, — ответила он. — Готова остаться здесь на ближайшие лет пятьдесят!
— Эй, я что-то не понял! — отец удивленно посмотрел на них обоих. — Что за церемонии вы тут развели? Почему выкаете друг другу?
— Ну… — она заметно смутилась. — Я не знаю…
— А я знаю, — отец был настроен решительно. — Перестаньте немедленно! В конце концов, вы двоюродные брат и сестра!
— Действительно, — пробормотал он. — Как-то по-дурацки получается. Давай на ты?
— Давай! — со смехом сказала она. — Ну что, кузен, ты уже позавтракал?
— Да, кузина.
— Тогда пойдем прогуляемся, покажешь мне берег и все такое.
— Идет, — кивнул он, и они поднялись из-за стола.
— Эй, молодежь! Не забывай, что у тебя переэкзаменовка! — крикнул им вдогонку отец.